Он дает возможность вскрывать сущность изучаемых явлений и по сходству и по различию присущих им свойств, а также проводить сравнение в пространстве и времени, т. е. по горизонтали и вертикали.

Логической основой историко-сравнительного метода является аналогия - это общенаучный метод познания состоит в том, что на основе сходства одних признаков сравниваемых объектов делается заключение о сходстве других признаков.

При этом круг известных признаков объекта (явлений), с которыми производится сопоставление, должен быть шире, чем у исследуемого объекта. Возможности историко-сравнитель-ного метода:

Он позволяет раскрывать сущность исследуемых явлений в тех случаях, когда она неочевидна на основе имеющихся фактов;

Выявить общее и повторяющееся, необходимое и закономерное и качественно отличающееся;

Выходить за пределы изучаемых явлений и на основе аналогий приходить к широким историческим обобщениям и параллелям;

Допускает применение других общеисторических методов и менее описателен, чем историко-генетический метод.

Методологические требования к его использованию:

Сравнение должно основываться на конкретных фактах, которые отражают существенные признаки явлений, а не их формальное сходство;

Следует учитывать общий характер исторических эпох, в которых протекали сравниваемые исторические события;

Сравнивать можно объекты и явления и однотипные и разнотипные, находящиеся на одних и тех же, и на разных стадиях развития. Но в одном случае сущность будет раскрываться на основе выявленных сходств, а в другом - различий.

Недостатки историко-сравнительного метода:

Этот метод не направлен на раскрытие рассматриваемой реальности;

Сложно его использовать при изучении динамики общественных процессов.

Историко-типологический метод

Типологизация - как метод научного познания имеет своей целью разбиение (упорядочение) совокупности объектов или явлений на качественно определенные типы (классы) на основе присущих им общих существенных признаков. Это метод сущностного анализа. Вся совокупность объектов выступает при этом как родовое явление, а входящие в нее типы - как виды этого рода.

Историко-системный метод

Его использование обусловлено углублением исторических исследований как с точки зрения целостного охвата познаваемой исторической реальности, так и с точки зрения раскрытия внутренних механизмов функционирования и развития разного рода общественно-исторических систем.

Системные методы анализа - это структурный и функциональный анализы. Изучаемая система рассматривается не со стороны ее отдельных аспектов, а как целостная качественная определенность с комплексным учетом как ее собственных основных черт, так и ее места и роли в иерархии систем.

С точки зрения конкретного содержания решение указанной задачи сводится к выявлению системообразующих (системных) признаков, которые присущи компонентам выделяемой системы. К ним относятся признаки, взаимосвязь между которыми прежде всего и определяет суть структуры данной системы.

После выделения соответствующей системы следует ее анализ как таковой. Центральным здесь является структурный анализ, т. е. выявление характера взаимосвязи компонентов системы и их свойств.

Итог структурно-системного анализа - знания о системе как таковой. Эти знания имеют эмпирический характер, так как сами по себе они не раскрывают сущностной природы выявленной структуры. Перевод полученных знаний на теоретический уровень требует выявления функций данной системы в иерархии систем, где она фигурирует в качестве подсистемы. Эта задача решается функциональным анализом, который раскрывает взаимодействие исследуемой системы с системами более высокого уровня.

В последнее время возрастает значение методов, расширяющих возможности исторического исследования и находящихся на стыке нескольких дисциплин (лингвистики, демографии, статистики, истории коллективной психологии и менталитета). Анализируя тот или иной метод, следует четко выделить его сущность, возможности использования, требования к применению и недостатки.

Вопросы:

1. Проблема толкования понятия «исторический источник» в отечественном и зарубежном источниковедении:

а) в концепциях представителей исторического позитивизма и неокантианства (Э. Бернгейм, Ш.-В. Ланглуа, Ш. Сеньобос);

б) в зарубежном источниковедении (В. Бауэр, Л. Февр,
М. Блок, Д. Коллингвуд);

в) в концепции А. С. Лаппо-Данилевского;

г) в отечественной историографии (Л. Н. Пушкарёв,
Р. М. Иванов, И. Д. Ковальченко, А. П. Пронштейн, М. А. Варшавчик, О. Н. Медушевская).

2. Структура информации исторических источников.

3. Этапы источниковедческого исследования:

а) условия возникновения источника;

в) функции источника;

г) интерпретация источника;

е) источниковедческий синтез.

4. Проблема классификации исторических источников (схемы Э. Бернгейма, А. С. Лаппо-Данилевского, отечественных историков – М. Н. Тихомирова, А. А. Зимина, Л. Н. Пушкарева, С. Н. Каштанова, А. А. Курносова, И. Д. Ковальченко).

5. Современные принципы и методы исторического исследования.

Литература:

1. 1. Актуальные проблемы советского источниковедения : « Круглый стол» в редакции журнала «История СССР» // История СССР.– 1989.– № 5.– С. 36–91.

2. 2. Актуальные проблемы теории истории : Материалы круглого стола // Вопросы истории.– 1994.– № 6.– С. 45–103.

3. 3. Аникеев А. А. О некоторых вопросах современной методологии истории // Новая и новейшая история.– 1997.– № 2. – С. 169–172.

4. 4. Афансьев Ю. Н. Эволюция теоретических основ школы «Анналов» // Вопросы истории.– 1981.– № 9.

5. 5. Блок М. Апология истории, или ремесло историка.– М., 1986.– 256 с.

6. 6. Бобиньская Ц. Пробелы в источниках: методологический анализ // Вопросы истории.– 1965.– № 6.– С. 76–86.

7. 7. Ванштейн О. Л. Очерки развития буржуазной философии и методологии истории в XIX – XX вв.– Л., 1979.– 293 с.

8. 8. Варшавчик М. Л. Вопросы логики исторического исследования и исторический источник // Вопросы истории.– 1968.– № 10.– С. 26–89.

9. 9. Визгин В. П. История и метаистория // Вопросы филоофии.– 1998.– № 10.– С. 99–114.

10. 10. Гемпель К. Г. Функция общих законов в истории // Вопросы философии.– 1998.– № 10.– С. 89–99.

11. 11. Данилевский И. Н., Кабанов В. В., Медушевская О.М., Румянцева М. Ф. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники Российской истории: Учеб. пособие. – М., 1998.–
702 с.

12. 12. Дилегенский Г. Г. Марксистко-ленинская теория и конкретно – историческое исследование // Вопросы истории.– 1963.– № 3.– С. 88–101.

13. 13. Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружения их в метафизических системах // Культурология XX век.– М., 1995.

14. 14. Елисеева Н. В. Теоретические проблемы исторических исследований // Отечественная история.– 1999.– №1.

15. 15. Жуков Е. М. Очерки методологии истории.– М., 1980.– 245 с.

16. 16. Журавлев В. В. Методология исторической науки. Вчера. Сегодня. Завтра // Кентавр.– 1994.– № 4.– С. 87–94; 1995.– № 6.– С. 140–147.

17. 17. Зеленов М. В. Главлит и историческая наука в 20–30е годы // Вопросы истории.– 1997.– № 3.– С. 21–36.

18. 18. Искендеров А. А. Историческая наука на пороге XXI века // Вопросы истории.– 1996.– № 4.– С.21–36.

19. 19. Историческая наука: Вопросы методологии.– М., 1986.– 261 с.

20. 20. Источниковедение в России XX в.: научная мысль и социальная реальность // Советская историография / Под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева.– М., 1996.– С. 42–47.

21. 21. Источниковедение: Теоретические и методологические проблемы: Сб. ст. / Отв. ред. С. О. Шмидт.– М., 1969.– 511 с.

22. 22. Карсавин Л. П. Введение в историю // Вопросы истории.– 1996.– № 8.– С. 101–128.

23. 23. Карсавин Л. П. Философия истории.– СПб., 1993.–
351 с.

24. 24. Каштанов С. М. Дипломатика как специальная историческая дисциплина // Вопросы истории.– 1965.– № 1.– С. 39–45.

25. 25. Ключевский В. О.

26. 26. Ковальченко И. Д. Исторический источник в свете теории информации. К постановке проблемы // История СССР.– 1982.– № 3.- С. 129–148.

27. 27. Ковальченко И. Д . Методы исторического исследования.– М., 1987.– 438 с.

28. 28. Ковальченко И. Д. Некоторые вопросы методологии истории // Новая и новейшая история.– 1991.– № 5.

29. 29. Ковальченко И. Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований // Новая и новейшая история.– 1995.– № 1.

30. 30. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография.– М., 1980.– 485 с.

31. 31. Лурье Я. С. О путях доказательства при анализе источников // Вопросы истории.– 1985.– № 5.– С. 61–68.

32. 32. Медушевская О. М. Архивный документ, исторический источник в реальности настоящего // Отечественные архивы.– 1995.– № 2.– С. 9–13.

33. 33. Могильницкий Б. Г. Введение в методологию истории.– М., 1989.– 175 с.

35. 35. Покровский Н. Н. Источниковедческие проблемы истории России XX века // Общественные науки и современность.– 1997.– № 3.

36. 36. Пронштейн А. П. Истолкование исторических источников // Вопросы истории.– 1969.– № 10. с. 69–86.

37. 37. Пронштейн А. П. Методика исторического источниковедения.– Ростов н/Д, 1976.

38. 38. Пронштейн А. П. Теория и методика исторического источниковедения в труде А.С. Лаппо – Данилевского «Методология истории» // Источниковедение отечественной истории. 1989.– М., 1989.

39. 39. Пронштейн А. П., Данилевский И. Н. Вопросы теории и методики исторического исследования.– М., 1986.– 208 с.

40. 40. Пронштейн А. П., Задера А. Г. Методика работы над историческими источниками.– М., 1964.

41. 41. Пушкарёв Л. В. Классификация русских письменных источников по отечественной истории.– М., 1975.– 281 с.

42. 42. Реабилитация историзма // Вопросы философии.– 1994.– № 4.

43. 43. Риккерт Р. Науки о природе и науки о культуре // Культурология XX век.– М., 1995.

44. 44. Смоленский Н. И. О разработке теоретических проблем исторической науки // Новая и новейшая история.– 1993.– № 3.

45. 45. Тартаковский А. Г. Социальные функции источников как методологическая проблема источниковедения // История СССР.– 1983.– № 3.– С. 112–130.

46. 46. Тойнби А. Постижение истории.– М., 1991.

47. 47. Фарсобин В. В. Источниковедение и его метод.– М., 1983.– 231 с.

48. 48. Фейнберг Е. А. Эволюция методологии в XXв. // Вопросы философии.– 1995.– № 7.– С. 38–45.

49. 49. Ханпира Э. И. Что такое документальный памятник (к постановке проблемы) // История СССР.– 1988.– № 2.– С. 79–89.

50. 50. Хвостова К. В. К вопросу об историческом познании // Новая и новейшая история.– 1993.– № 6.

51. 51. Черепнин Л. В. Вопросы методологии исторического исследования. Теоретические проблемы истории феодализма.– М., 1981.– 280 с.

ДРЕВНЕЙШЕЕ РУССКОЕ ЛЕТОПИСАНИЕ
И «ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ»

Первые датированные письменные источники по истории Древней Руси относятся к XI в. В этот период существовала особая видовая структура всего комплекса источников. Центральное место в ней принадлежало летописям. Летописание велось на Руси с XI по XVII вв. Как и любой источник, летопись может быть использована историком с разными исследовательскими целями: как свидетельство, на основе которого возможно установление конкретного факта или группы фактов, и как памятник культуры и общественной мысли определенной эпохи.

При подготовке к теме семинарского занятие студенты должны четко усвоить в чем состоит специфика летописного повествования; выяснить значение терминов: летопись, летописный свод, вторичная летопись, извод, список, протограф, глосса, интерполяция. Особо следует обратить внимание на компилятивный характер летописей, их значительный территориальный и временной охват.

Один из самых дискуссионных вопросов, на который должны попытаться ответить и студенты - какова цель создания летописных сводов. В науке долгое время господствовал взгляд на летописца как на бесстрастного и объективного наблюдателя, который неторопливо и точно фиксировал события. Поэтому традиционно выделяли историческую функцию летописей. Однако после работ А. А. Шахматова такой односторонний подход был преодолен. В авторе - составители летописи исследователи увидели писателя, отражающего интересы того или иного князя, активного защитника взглядов той или иной феодальной группы или лица, собственной политической и исторической концепции. Князья, митрополиты активно вмешивались в процесс летописания, а порой являлись непосредственными заказчиками летописей.

И. Н. Данилевский предложил гипотезу об эсхатологических мотивах древнейших рукописей, которые определили социальную функцию летописей - фиксировать нравственные оценки исторических деятелей Руси, которая должна стать центром спасения человечества. Эта функция по мнению ученого определила структуру летописного повествования.

Студент должен сформулировать понятие авторства. Это одно из самых сложных в летописеведении, поскольку все известные летописи - результат работы нескольких поколений летописцев. Каждый из них сначала переписывал один или несколько предшествующих летописных сводов в соответствии со своим социальным стандартом.

Важно отметить также, что основной способ описания событий - прямое или опосредованное цитирование авторитетных текстов. Для летописца Библия являлась вневременной и реальной ценностью. Поэтому он широко прибегал к аналогии с уже известными событиями (исследователь И. Н. Данилевский посвятил этой проблеме интересную статью “«Библия и Повесть временных лет». К проблеме интерпретации летописных текстов”. См. список литературы).

Основы современного летописеведения были заложены А. А. Шахматовым, который разработал метод изучения летописных списков и летописных сводов. Этот метод предполагает комплексное, сравнительно – историческое, текстологическое исследование летописей, при котором выявляются разночтения и общие места, присущие летописям. Проведенный анализ позволяет исследователю выделить редакции и проследить разночтения. Использование этого метода дает возможность выявить протограф, время и цели его возникновения.

Наиболее наглядно и убедительно А. А. Шахматов продемонстрировал свой метод при анализе «Повести временных лет» – центрального памятника древнерусского летописания. Сопоставив все известные списки, ученый сгруппировал их по трем редакциям и постарался объяснить причины их появления. Студенты должны иметь четкое представление об основных редакциях ПВЛ, времени и обстоятельствах их составления. Схему А. А. Шахматова в наше время разделяют большинство историков, хотя некоторые (М. Н. Тихомиров, Д. С. Лихачев, Л. В. Черепнин) высказали ряд уточняющих и конкре-тизирующих положений. Следует разобраться: в чем состоит суть расхождений.

Важной проблемой является вопрос об источниках ПВЛ. Среди них мы видим иностранные сочинения, произведения сакрального характера, древнейшие летописные своды. Студенты должны уметь выделять особенности внутренней структуры ПВЛ, жанровые характеристики отдельных частей летописи, основные идеи летописца, его политические и исторические пристрастия. Необходимо подчеркнуть мысль, что до сих пор многие идеи и духовные ценности, содержащиеся в ПВЛ остаются нераскрытыми и неосмысленными.

Летописание ХII–ХIII вв. дошло до нас фрагментарно. Среди основных центров летописания этого времени – Киев, Галицко-Волынская земля, Владимиро-Суздальское княжество, Новгород. Основными идеями летописей являлось доказательство приоритета того или иного княжества, земли среди других русских земель. Так, например, в основу летописания северо-восточной Руси была положена идея о переходе цента Русской земли из Киева во Владимир.

Летописание Новгорода было в большей степени ориентировано на внутренние проблемы, на экономическую и политическую жизнь города.

Летописание XV–XVI вв. приобретает новые черты. В это время на Руси существовала уже единая общерусская летописная традиция, связанная с великокняжеской канцелярией. Некоторые исследователи, доказывая существование независимой митрополичьей летописной традиции (М. Д. Приселков), признавали наличие единого центра, летописания существовавшего уже в XIV в. В этот период летописи ведутся с большей полнотой, тщательностью, послушно реагируют на изменения в государственной политике. Анализ официального летописания следует произвести на основе Никоновской летописи (20-е гг. XVI в.), Воскресенской летописи (первая половина XVI в.), Степенной книги царского родословия, Лицевого свода Ивана Грозного. Эти памятники стали завершающим этапом унификации русского летописания под эгидой Москвы, что нашло отражение в их содержании. Студенты должны выделить и проанализировать основные идеи этих летописей, историю их создания.

Неофициальное летописание велось частными лицами и иногда противостояло великокняжеским сводам. Среди его особенностей: незначительный круг источников, независимость оценок политики великого князя.

В XVII в. значительное распространение получили хронографы – сочинения по всемирной истории. Они содержали отрывки из Священного писания, греческих хроник и русских летописей. Этот вопрос будет целесообразнее подготовить в виде доклада или сообщения, поскольку литература не отличается многочисленностью наименований и разнообразием. Докладчик должен обязательно подчеркнуть, что хронографы включали сведения естественнонаучного характера, произведения античной литературы, христианские апокрифы, агиографические материалы.

Последний вопрос темы семинарского занятия – о миниатюрах – также можно подготовить в виде доклада. Основным источником при этом будет служить монография О. И. Подобедовой. В докладе следует обратить внимание на то, что практически все летописные своды были богато украшены и содержали значительное количество миниатюр.

Миниатюра – это картинка в летописи, сделанная в красках и от руки. Общая эволюция древнерусской миниатюры состояла в утрате различных черт византийского искусства и частичном приобретении черт искусства западного. Миниатюра представляла собой иллюстрацию содержания летописи, схематический рисунок, который можно «прочесть», только владея информацией об основных символах и композиционных особенностях. Существовали особые приемы для передачи сведений о возрасте, социальной принадлежности, героев миниатюр. Таким образом, анализ содержания миниатюр будет способствовать более системному и глубокому изучению летописных источников.

В заключение занятия студенты должны определить причины, по которым летописание утрачивает приоритетное значение и ему на смену приходят новые формы исторического повествования.

Вопросы

1) Летописи как исторический источник. Социальные, политические, исторические функции летописей.

2) А. А. Шахматов и его метод изучения летописных сводов.

3) «Повесть временных лет»:

б) внутренняя структура ПВЛ;

4) Летописание ХII–ХV вв.:

а) местное летописание XII–XIII вв.: основные центры, особенности;

б) летописание XIV–XV вв.: памятники, центры, содержание.

5) Общерусские летописные своды конца XV–XVI вв., официальное и неофициальное летописание.

6) Хронографы.

7) Древнерусские миниатюры как исторический источник.

Источники

1. Повесть временных лет: В 2-х ч.– М.–Л., 1950.– 556 с.

2. Полное собрание русских летописей. – Л., 1989.

3. Хрестоматия по древней русской литературе / Сост. Н. К. Гудзий. – М., 1973.– 347 с.

Литература

1. 1. Буганов В. И. Отечественная историография русского летописания: Обзор советской литературы. – М., 1975.– 344 с.

2. 2. Вовина В. Г. Новый летописец и спорные вопросы изучения позднего русского летописания // Отечественная история.– 1992.– № 5.– С. 117–130.

3. 3. Гудзий Н. К. История древней русской литературы. – М., 1966.– 319 с.

4. 4. Данилевский И. Н. Библия и Повесть временных лет (к проблеме интерпретации летописных текстов) // Отечественная история.– 1993.– № 1.– С. 78–93.

5. 5. Данилевский И. Н. Замысел и название Повести временных лет // Отечественная история.– 1995.– № 5.– С. 101–109.

6. 6. Еремин И. П. Лекции и статьи по истории древнерусской литературы.– Л., 1987.– 327 с.

7. 7. Ипатов А. Н. Православие и русская культура – М., 1985.

8. 8. Клосс Б. Н. Никоновский свод и русские летописи XVI–XVII вв.– М., 1980.– 312 с.

9. 9. Ключевский В. О. Курс лекций по источниковедению // Соч.: В 9 т.– М., 1989.– Т. 7.– С. 5–83.

10. 10. Ключевский В. О. Курс русской истории.– Т I.– Ч. I.– М., 1987.

11. 11. Корецкий В. И. История русского летописания второй половины XVI – начала XVII в. / Отв. Ред. В. И. Буганов.– М., 1986.– 271 с.

12. 12. Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания.– М., 1977.– 406 с.

13. 13. Кусков В. В. История древнерусской литературы.– М., 1977.– 375 с.

14. 14. Летописи и хроники: Сборник статей. – М., 1984.

15. 15. Лихачев Д. С. История русской литературы X–XII вв.– М., 1980.– 205 с.

16. 16. Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-исто-рическое значение. – М.–Л., 1947.– 499 с.

17. 17. Лурье Я. С. Две истории Руси XV века.– СПб., 1994.– 240 с.

18. 18. Лурье Я. С. Михаил Дмитриевич Приселков и вопросы изучения русского летописания // Отечественная история.– 1995.– № 1.– С. 146–160.

19. 19. Лурье Я. С. О шахматовской методике исследования летописных сводов // Источниковедение отечественной истории. 1975. – М., 1976.

20. 20. Лурье Я. С. Русь XV века: отражение в раннем и независимом летописании // Вопросы истории.– 1993.– № 11–12.– С. 3–17.

21. 21. Львов А. С. Лексика «Повести временных лет».– М., 1975.

22. 22. Мирзоев В. Г. Былины и летописи – памятники русской исторической мысли. – М., 1978.– 273 с.

23. 23. Муравьева Л. Л. Троицкая летопись в научном обороте XVIII – начала XIX в. // Источниковедение отечественной истории. 1989.– М., 1989.

24. 24. Насонов А. Н. История русского летописания XI – начала XVIII века: Очерки и исследования.– М., 1969.– 555 с.

25. 25. Подобедова О. И. Миниатюры русских исторических летописей и история русского лицевого летописания. – М., 1965.– 334 с.

26. 26. Пронштейн А. П. Источниковедение в России. Эпоха феодализма.– Ростов на/Д. 1989. – 419 с.

27. 27. Рыбаков Б. А. Из истории культуры Древней Руси. – М., 1984. – 219 с.

28. 28. Сапунов Б. В. Книга в России в XI-XIII вв. – Л., 1978.

29. 29. Специальные курсы / Под ред. В.Л. Янина.– М., 1989.

30. 30. Творогов О. В. Хронографы древней Руси // Вопросы истории.– 1990.– № 1. – С. 57–72.

31. 31. Тихомиров М. Н. Русское летописание.– М., 1979.

32. 32. Фроянов И. Я. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов // Вопросы истории.– 1991.– № 6

33. 33. Шмидт С. О. Российское государство в середине XVI столетия: Царский архив и лицевые летописи времени Ивана Грозного / Отв. ред. Д. С. Лихачев.– М., 1984. – 277 с.

34. 34. Щапов Я. Н. Идеи мира в русском летописании XI–XIII вв. // Отечественная история.– 1992.– №1.– С. 172–179.

ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ

Законодательные акты представляют собой особый вид исторических источников, исходящий от верховной власти и имеющий высшую юридическую силу на определенной территории. В исторических исследованиях чаще всего используются законодательные источники, отбираемые тематически в соответствии с проблематикой исследования. Данную группу источников отличают достоверность и точность при освещении вопросов социального, экономического и политического развития государства. При работе с памятниками законодательства следует помнить, что соблюдение того или иного закона не всегда становилось общим правилом. Российское государство достаточно долго не имело возможности контролировать выполнение законов из-за недостаточной развитости своего аппарата.

Анализ законодательных актов предполагает изучение деятельности государственных институтов, важнейшей функцией которых являлось издание законов, формулирование новых норм жизни общества. Важно выяснить: кому принадлежало право законодательной инициативы, что представлял собой механизм обсуждения, принятия и утверждения закона, как происходило обнародование документа, в каком виде и в составе какого сборника он дошел до настоящего времени

Законодательные акты отразили основные этапы истории Русского государства, поэтому появление каждого памятника следует объяснять конкретными социально-экономическими и политическими причинами.

Рассматривая процесс зарождения права в Древнерусском государстве, необходимо проанализировать его источники. При этом следует отметить, что в отличие от Западной Европы, в древней Руси была особенно велика роль обычного права или традиции. Среди других источников – княжеское законодательство, договоры Руси.

Центральным письменным памятником права древнерусского государства является «Русская правда», известная в трех редакциях – Краткой, Пространной и Сокращенной. Несмотря на более чем двухсотлетний период ее изучения, и сегодня существуют дискуссионные проблемы. Среди них – вопрос о том является «Русская правда» единым памятником или ее редакции представляют собой самостоятельные источники, связанные между собой. Следующая проблема: каковы исторические условия появления отдельных частей и редакций «Русской правды». Каждая редакция состоит из нескольких частей, возникших не одновременно, а в связи с теми или иными историческими событиями. Студенты должны уметь выделить эти причины. При анализе содержания «Русской правды» важно проследить изменение правовых норм, охарактеризовать источники этого законодательного памятника.

Вопрос о каноническом праве Древней Руси следует начать рассматривать с самого понятия «каноническое право». Необходимо усвоить, что оно представляло собой совокупность церковно-правовых норм, обязательных для представителей определенной конфессии. Церковно-правовые нормы содержались в апостольских правилах, постановлениях вселенских и поместных соборов, канонах отцов церкви, дошедших до нас в составе Кормчих книг и Мерило Праведного.

В отличие от «Русской правды» Псковская судная грамота относится к числу наименее изученных законодательных памятников XIV-XV вв. Так, до сих пор вызывает споры происхождение этого источника. Грамота имеет несколько редакций, которые отразили процесс кодификации действующего права северо-западной Руси. Она дает представление о мире города, села, их социально-экономическом развитии. Наиболее важные сведения содержатся в ней по истории Пскова.

Первым общерусским опытом кодификации стал Судебник 1497 г. Студенты должны проанализировать причины появления, историю его принятия, источники, внутреннюю структуру.

По аналогичной схеме следует проанализировать Соборное Уложение 1649 г., ставшее завершающим этапом становления законодательства единого Российского государства. Важно дать внешнюю критику Соборного Уложения 1649 г., подчеркнув, что оно представляло собой столбец огромной длины – 309 м. Рукопись памятника была составлена по всем правилам того времени. Студент в своем ответе должен сформулировать их. Раскрывая структуру Соборного Уложения, следует подчеркнуть ее более сложный характер по сравнению с другими законодательными памятниками.

В XVIII в. законодательство приобретает целый ряд специфических черт. Сюда можно отнести стремление государственной власти детально регламентировать жизнь общества и частную жизнь подданных. В результате чего произошла активизация законотворчества и расширение сферы законодательного регулирования и тематики законодательства. Важной чертой законодательства нового времени стала регламентированная публикация законодательных актов. В России складывается система публикации законов, которая предполагала рассылку указов в губернии и губернаторам, печатание их типографским способом, чтение законодательных актов в церквях после службы и др. В итоге ни один другой источник XVIII в. не может быть сопоставлен с законодательством по степени распространенности.

Важнейшей качественной характеристикой законодательных актов XVIII в. стало изменение соотношения обычая и закона как источников права. Вплоть до начала XVIII в. основным источником права являлся обычай. Именной указ от 17 апреля 1722 г. «О хранении прав гражданских¼» окончательно утвердил приоритет закона. Студенты должны выяснить содержание и значение данного указа, учитывая, что он оформил основные элементы законотворчества: апробацию указа государем, публикацию и т. п. В конце XVIII в. формулируется и новое требование - точности, буквальности воспроизведения законов и цитат из законодательных актов.

Трудность работы с законодательными актами состоит в том, что в России в XVIII веке и позже не были выработаны критерии отделения закона от остальных распоряжений верховной власти. Одной из главных причин этого стало отсутствие разделения законодательной, исполнительной и судебной властей. Поэтому основным признаком закона в России являлись наличие подписи императора и определенный порядок принятия.

Рассматриваемый период отличается большим разнообразием законодательных актов: манифесты, указы, уставы, регламенты, учреждения, положения. Важно выделить отличия одного типа от другого, например, чем отличались указы именные, сенатские, объявленные из Сената. Эти различия касались в основном юридической роли, характера и масштабов действия. В целом весь XVIII в. характеризуется бурным законотворчеством, поэтому все попытки произвести кодификацию российского законодательства, предпринимавшиеся с начала XVIII в. оказались неудачными. Эту проблему удалось решить в XIX в.

Развитие законотворчества в XIX в. продолжается главным образом по пути фиксации законодательной процедуры. Студенты должны разобраться в таких вопросах как: что представляет собой законодательная власть, кто был ее носителем, кто обладал правом законодательной инициативы и т. п. При этом особо следует остановиться на изменениях структуры государственного управления Российской империи, происшедших в начале ХIХ века. Важно проанализировать функции и структуру вновь созданных органов управления.

В XIX в. продолжились попытки кодификационной работы. Они воплотились в создании Свода законов Российской империи и в Полном собрании законов Российской империи. Работу по составлению Свода законов (СЗ) возглавил М. М. Сперанский, а проводило II отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии. В Свод вошли действующие законодательные нормы, систематизированные тематически. Он включил 8 главных отделов, распределенных по 15 томам. Свод был издан в 1832 г., второе издание вышло в 1842 г., а третье - только в 1857 г. Впоследствии он издавался отдельными уставами.

Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ) представляло собой хронологическую систематизацию законодательных норм, было подготовлено специальной комиссией во главе с М. М. Сперанским и издано в 1830 г. Это издание и сейчас остается наиболее полной публикацией законодательных актов с 1649 по 1825 гг. Однако следует заметить, что ПСЗ не было совсем полным: в него не вошли законы секретного характера и в нем недостаточно представлено законодательство XVII - начала XVIII вв.

ПЗС имело три издания: в I собрание вошли законодательные акты с 1649 по 1825 г.; во II - с 1825 по 1880 гг.; в III - с 1881. ПЗС остается основным источником законодательных актов для современных историков.

Законодательство XIX - начала ХХ вв. отмечается необычайным многообразием актов. Среди них встречаются уже существовавшие ранее - манифесты, положения, указы и новые законы – высочайше одобренные мнения Государственного совета, высочайшие повеления. Следует определить структуру, функции всех разновидностей законодательных актов XIX - начала ХХ в.

В начале XIX в. в правительственных кругах происходит формирование идеологии конституционных изменений. Студенты должны дать определение понятия конституция, оценить реальные возможности ее появления и существования в самодержавной России, разобрать причины и условия конституционных идей в начале XIX в. Одним из первых памятников правительственного конституционализма стала «Жалованная грамота российскому народу». Следует проанализировать основные идеи и проблему авторства этого источника. Следующим памятником стал план политических реформ М. М. Сперанского «Введение к Уложению государственных законов», который предполагал систему разделения властей и изменение статуса монарха. Попыткой создания отечественной конституции стала «Государственная уставная грамота Российской империи». Важно рассмотреть историю ее подготовки, рассмотрения, содержательную и идейную связь с польской конституцией. Политические программы декабристов, правительственные проекты политического преобразования России второй половины XIX - начала ХХ в., идеи дворянского представительства, народников целесообразно рассмотреть в виде небольших сообщений, рассчитанных на 5-7 минут.

Вопросы

1) Источники права периода феодализма: обычное право, княжеское законодательство, договоры Руси.

2) Памятники права XI–XVII вв.:

а) «Русская правда» (редакции, списки, источниковедческие проблемы изучения);

б) каноническое право Древней Руси;

в) Псковская судная грамота – кодекс права XIV–XV вв.;

г) первая попытка кодификации общерусских правовых норм – Судебник 1497 г.;

д) Соборное Уложение 1649 г.

3) Законодательство XVIII в.;

а) принципы и качественные черты законодательного процесса нового времени;

б) разновидности законодательных источников XVIII в.

4) Законодательство XIX – начала ХХвв.:

а) законодательная власть: содержание, носитель, функции;

б) кодификация законов в первой половине XIX в. Общая характеристика и сравнительный анализ «Полного собрания законов Российской империи» и «Свода законов Российской империи»;

в) основные государственные законы: понятие, структура, функции;

г) альтернативные трактовки государственных законов (проекты М. М. Сперанского, декабристов, народников, политических партий России н. XX в.).

Источники

1. 1. Законодательные акты Русского государства второй половины XVI – первой половины XVII в. Комментарии / Под ред. Н. Е. Носова.– Л., 1986. – 264 с.

2. 2. Правда Русская / Под ред. Б. Д. Грекова.– М.–Л., 1940–1963.– Т. 1–3.

3. 3. Псковская судная грамота / Под ред. К. В. Сивкова.– М., 1952.– 160 с.

4. 4. Российское законодательство Х–ХХ вв. : Тексты и комментарии: В 9 т. / Под общ. ред. О. И. Чистякова.– М., 1984–1994.– Т. 1–9.

5. 5. Соборное уложение 1649 г.: Текст, комментарий / Подгот. текста Л. И. Ивиной; рук. А. Г. Маньков.– Л., 1987.– 448 с.

6. 6. Судебники XV-XVI вв. / Под общ. ред. Б. Д. Грекова.– М.–Л., 1952. – 619 с.

Литература

1. 1. Алексеев Ю. Г. Псковская судная грамота и ее время: Развитие феодальных отношений на Руси XIV-XV вв. / Под ред. К. Н. Сербина.– Л., 1980.– 243 с.

2. 2. Антонова С. И. Материалы законодательства периода капитализма как исторический источник.– М.,1976.– 271 с.

3. 3. Государственные учреждения России XVI–XVIII вв.– М., 1991.

4. 4. Дегтярев А. Я.

Историко-сравнительный метод также давно применяется в исторических исследованиях. В сущности, без сравнения не обходится ни одно научное исследование. Объективной основой для сравнений является то, что общественно-историческое развитие представляет собой повторяющийся, внутренне обусловленный, закономерный процесс.(С.172)

Историко-типологический метод

Как и все другие методы, имеет свою объективную основу. Она состоит в том, что в общественно-историческом развитии, с одной стороны, различаются, а с другой, тесно взаимосвязаны единичное, особенное, общее и всеобщее. Поэтому важной задачей в познании общественно-исторических событий, раскрытии их сущности становится выявление того единого, которое было присуще многообразию тех или иных сочетаний индивидуального (единичного).

Ковальченко С.176

В современных исторических исследованиях все более широко распространяется историко-системный метод… Объективной основой системного подхода и метода научного познания является единство в общественно историческом развитии (и вообще в объективной реальности) единичного (индивидуального), особенного и общего. Реально и конкретно это единство и выступает в общественно-исторических системах разного уровня. Функционирование и развитие исторических систем включает и синтезирует те основные составные компоненты, из которых складывается общественно-историческая реальность.

Там же, С.183-184.

История – не только пространственная, но и непрерывная временная деятельность людей, проходящая при определенных и изменяющихся их общественных отношениях. Очевидно, эта деятельность должна изучаться только в пространственно-синхронном (т.е. одновременном), но и в диахронном (т.е. разновременном) выражении. Именно в диахронном изучении общесчтвенно-исторического развития многие и видят главную задачу исторической науки. Диахронный анализ направлен на изучение исторических процессов, т.е. сущностно-временных изменений исторической реальности в отличие от синхронного анализа, который имеет цель раскрыть сущностно-пространственную природу этой реальности.

Там же. С191.

Возникновение нового знания представляет собой сложный процесс взаимодействия познающего субъекта с объектом познания, органическое сочетание объективного и субъективного. Он имеет место как на стадии чувственного восприятия, так и на стадии абстрактного мышления. На стадии чувственного восприятия он основывается на уже существующих представлениях об объективной реальности, а на этапе абстрактного рационального мышления – на категориях, т.е. на уже имеющемся знании.

Там же. С.199.

Ляпустин Б.С. Введение (из книги «Древний Восток» под ред. Б.С. Ляпустина)

Вступление (сокращенный вариант для семинара № 1)

…….Цивилизация закономерно пришла на смену родовому строю и знаменовала собой новый этап исторического развития и появление качественно нового и сложного исторического феномена.

Термин цивилизация имеет несколько значений. Один из них обозначает качественно новый, боле высокий и прогрессивный по сравнению с первобытной дикостью и варварством этап жизни общества и уровень развития культуры. Основными признаками этой стадии считаются: 1) город, 2) монументальное строительство и 3) письменность. Город, как укрепленное поселение, служившее центром власти и культа для ближайшей округи, зародился еще на заключительном этапе первобытного строя. Но превратившись в центр ремесла и товарного обмена и местопребывания царской власти, именно город стал олицетворением и центром цивилизационного развития. В городе разворачивается монументальное строительство: сооружение дворцовых и храмовых комплексов необходимых для царской администрации и служителей культа при выполнении своих функций. Новые условия и изменения в жизни общества привели к появлению письменности, которая не только позволяла фиксировать и передавать резко усложнившиеся формы социально-экономической, политической и духовной жизни, но и выступала новой формой коллективной памяти ориентированная на умножение объема информации и фиксации всего того нового, необычного, единичного, что приносил обществу новый цивилизационный этап развития. Связь города, олицетворявшего достигнутый цивилизационный прогресс, высокого уровня общественных работ, строительной техники, разделенияя труда и вызванной ими к жизни письменности является закономерной и естественной. Именно ранние общества Древнего Востока открывают начало цивилизационного развития человечества.

Часто термином цивилизации обозначают крупную эпоху, подчеркивая стадиальное отличие одних обществ от других: современная цивилизация, средневековая цивилизация и т.д. В этом смысле современные индустриальные цивилизации противопоставляют доиндустриальным (древним и средневековым), основной отраслью которых было земледелие.

Эпоха древних цивилизаций, которые относятся к земледельческим, доиндустриальным цивилизациям, составляет предмет изучения особой исторической дисциплины – «истории древнего мира». …

…Но наиболее часто в исторической науке термином цивилизация обозначают целостную социо-культурную систему, структура и формы развития которой обусловлены, с одной стороны, природными основами жизни, а с другой стороны, объективно-историчес кими ее предпосылками. Одним из главных элементов цивилизации выступает общество (социум). Под социумом в исторической науке понимают коллектив людей, «своих» друг для друга, продолжающий и воспроизводящий себя во времени, связанных наследственными обязательствами различных форм взаимопомощи и ненападения, гарантированными и организованными единой властью, соподчиняющей всех членов социума. Группа таких социумов создают, объединяющие их единство материальной, поведенческой и духовной культуры. Таким образом скадывается объективное социо-культурное единство, которое и называют цивилизацией.

В центре цивилизации стоит человек, культурно-исторический тип, который представляет социум и созданные им общественные связи, а также выступает создателем культуры в своей цивилизации. Вне социальной структуры и культуры человека не существует, он как бы растворен в этих двух сферах.

Первой и важнейшей формой взаимоотношения в рамках цивилизации для культурно-исторического типа является взаимоотношения с природой, которая безгранично властвовала в эпоху древнего мира над человеком. В процессе общественной практики человек прежде всего должен был с одной стороны деятельно возделывать мир природы, получая продукты для своего существования. А с другой – оптимально приспособиться к объективно заданным условиям природной среды. В ходе этого он вынужден совершенствовать социальную модель общества, оптимизируя общественные структуры и их функции. Наконец, чтобы творческая деятельность была успешной, ему необходимо было создавать механизмы и способы осмысления окружающего мира (природного и социального) в формах духовной культуры максимально гармонизированной с запросами общества.

С каждой из трех сфер (природной, социальной и духовной) своей творческой деятельностью культурно-исторический тип, в соответствии с присущей ему картиной мира, стремится максимально гармонизировать свои взаимоотношения. Картина мира предопределяла возможности человека найти формы ответа на вызовы окружающего мира. Отвечая на эти вызовы, каждый культурно-исторический тип создает свой способ разрешения своих материальных, связанных с природной средой обитания, социально-политических и духовно-этических проблем.

Таким образом, практическая активность субъекта, культурно-исторического типа, с целью гармонизации условий своего существования предстает движущим началом истории. А код цивилизации выражается через универсализм стиля жизнедеятельности и картину мира человека.

В ходе развития цивилизации от ее зарождения к расцвету человек создает определенный комплекс материальных и духовных объектов и ценностей. Как сложная социо-культурная система она включает в себя также и всю совокупность создаваемых человеком политических институтов и элементов хозяйственной жизни, а также многообразные связи как внутри них, так и между ними и духовной культурой, которая предстает во всем многообразии от повседневной, бытовой до художественной, элитарной. В сложной внутренней структуре, своеобразии ее элементов и многообразии связей, отличающих каждую цивилизацию, нашли выражение и воплощение как присущие определенному этапу исторического развития объективные закономерности, так и человеческая субъективность, проявляющаяся в образе жизни индивидов, в способе их общения с природой и себе подобными.

Все эти цивилизационные структуры и сложились впервые в эпоху древнего мира на Востоке. Время существований цивилизаций Древнего Востока, возникших в различных регионах и с большим разбросом по времени, продолжался более трех тысячелетий. Первые цивилизации, сложившиеся на ограниченных территориях в рамках плодородных речных долин Нила, Тигра и Евфрата, возникли в конце IVтыс. до н.э. Отделенные друг от друга обширными пространствами, они и подобные им, получили название первичных или локальных…

Книга иллюстрирует применение незаслуженно забытого сравнительного метода в глобальных и частных исторических исследованиях. Сложное взаимодействие исторических процессов всемирного характера, таких, как вестернизация, с особенностями отдельных обществ, определяет конкретную морфологию истории – те формы развития обществ, которые мы наблюдаем. В результате морфологического изучения истории обнаруживается, что психологические особенности людей меняются от эпохи к эпохе. Следствием этих душевных изменений оказываются многие социальные, политические, экономические процессы, и именно с ними связана периодизация истории человечества. В связи с закономерным изменением характеров участвующих в историческом процессе людей, цивилизаций изменяется и устройство общества на каждом историческом этапе. В книге рассматривается взаимодействие частей современного общества: культуры, государства, экономики. Морфологический подход к истории позволяет исследовать несостоявшиеся варианты истории, характеризовать те исторические возможности и развилки, которые имели место в прошлом и ожидают нас в будущем. Книга адресована историкам, философам, социологам, культурологам, политологам и широкому кругу читателей.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие (Г. Ю. Любарский, 2000) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Методика исторического исследования: сравнительный метод

Сравнительный метод в историческом исследовании. – Собственное время.

Сравнительный метод в исторических исследованиях применялся, можно сказать, всегда. С другой стороны, полномасштабное применение этого метода не было достигнуто. К XIX веке применение сравнительного метода считалось само собой разумеющимся, в русской историографии С.М. Соловьев без особых пояснений различал «тожественные» и «нетожественные» явления. В немецкой историографии широко обсуждали методы сопоставления рядов исторических явлений Риккерт (Риккерт, 1908) и Трёльч (Трёльч, 1994). Однако в начале XX в. Н.П. Павлов-Сильванский «открыл» этот метод заново, с особой настойчивостью применяя его к решению проблемы феодализма в России путем изучения сходства и различия исторических явлений. Он не сформулировал четкого представления о критериях сходства явлений, не развернул полной картины сравнительного метода, – «лишь» указывал на очевидные сходства в развитии России и Западной Европы, чтобы кардинальный вопрос об общем характере русской истории, на котором ломали копья славянофилы и западники трех-четырех поколений, привести к состоянию, в котором этот вопрос мог бы получить объективный ответ.

Затем, однако, победила школа историков-буквалистов, полагавших, что простое изложение летописей и иных свидетельств дает самый полный ответ на любой вопрос, который может быть обращен к истории человечества. Появилась история «ножниц и клея», которая собиралась из отрывков летописей и грамот. Такая история была объявлена «единственно научной», поскольку не признавала домыслов и базировалась на солидной эмпирической базе. Но вместе с домыслами из истории ушла мысль. Сравнительно-исторический подход перекочевал из истории в социологию. В конце XIX в. в истории сложилась совсем забавная ситуация: Макс Вебер признавался, что его с детства интересовала морфологическая сторона исторических явлений, ему хотелось изучать жизнь крупных структур, больших блоков истории, рассматривать их влияние на жизнь людей. Однако современная ему история была чисто-эмпирической наукой о грамотах. В результате Вебер «понял», что его интересы влекут его в иную научную дисциплину, и занялся социологией.

Как протест против этой ситуации, в противовес историографической концепции буквализма, в 30-х годах во Франции возникла школа «Анналов». Марк Блок, Люсьен Февр и Фернан Бродель обратили внимание на комплексность процесса истории, признали множественность связей в общественной системе. В связи с этим произошла ломка механического понимания причинности, разрушилось представление о линейности развития, стало ясно, что разные стороны общественного целого развиваются с разной скоростью. Новое знание было получено не из-за открытия новых летописных источников; у историков возникло новое представление о том, что означает вопрос «почему?». Ранее искали исторические причины и исторические следствия, верили, что после того, как найдена «истинная причина», явление можно считать познанным. Однако таких «истинных причин» нашлись многие десятки, и сама объяснительная схема истории должна была измениться.

Основатели «Анналов» отстаивали применение сравнительного метода в истории, обращая особое внимание на изменения общественного сознания, на те изменения человеческой психики, в рамках которой осмысляются все исторические реалии. Снова сравнительный метод при изучении истории был «открыт», снова он был признан первенствующим при изучении явлений истории. Постепенно в 50- 60-х годах школа «Анналов» стала одной их самых влиятельных, однако отсутствие представления об общем плане строения общества и о наиболее важных изменениях душевной жизни привели ее к буквалистскому – на новом уровне – исследованию отдельных сторон быта людей прошлых веков. Упрощенно говоря, в ответ на вопрос, чем отличалась душевная жизнь человека Средневековья от современного человека, приводятся данные о том, насколько часто моется человек в ту или иную эпоху, что он пьёт и как часто молится. Эти данные, несомненно, представляют большую ценность. Однако для того, чтобы описать развитие исторического организма, надо яснее представлять себе его общую морфологию, знать, как один «орган» такого организма влияет на другие его части, понимать, какие исторические явления будут лишь вариантами одного типа, а какие – представлять самостоятельные сущности, живущими по особым законам.

1. Сравнительный метод в историческом исследовании

Сравнительный метод является необходимой составной частью любого научного исследования, имеющего дело с реальными объектами (а не идеальными, как в различных областях математики). Для научного описания какой-либо предметной области прежде всего следует различить объекты, с которыми исследователь имеет дело, выяснить их сходства и различия, объединить их в классы по существенным сходствам. Правда, во многих науках эта методологически необходимая часть научного метода редуцирована – или по причине предполагаемой тривиальности (как в физике), или в связи с непониманием истинной структуры научного метода. Любая наука, изучающая реальные явления, начинается с морфологического метода описания этих явлений. Морфология, в свою очередь, тесно связана с систематикой, с объединением явлений в классы.

Сравнительный метод служит основой для описания морфологии объекта исследования. Обычно мы не различаем объекты по признакам, а сразу схватываем целостный образ объекта, видим, на какие другие объекты он похож. Но чтобы знание об объекте стало научным, требуется указать признаки, с помощью которых выделяется данный объект. От прочих областей познавательной деятельности наука отличается большей степенью преемственности и воспроизводимости результатов. Целостное видение объекта нельзя передать другому человеку, незнакомому с этим объектом. Только мысленно выделив в объекте какие-то структуры, признаки, отличия, мы можем рассказать о них другим людям и таким образом сделать наше знание доступным другим.

Изучив морфологию объекта, указав те признаки, на основании которых объект похож на некоторые другие, и те аспекты, в которых он отличается от других, мы можем соотнести изучаемый объект с другими, то есть представить и описать группу объектов, в которую изучаемый объект входит как часть (элемент, аспект). Выделение группы (класса) объектов, в каком-то существенном отношении сходных, позволяет в дальнейшем работать не с бесчисленным множеством эмпирически данных объектов, а с ограниченным количеством типов (классов) объектов. При решении задач предполагается, что все объекты одного класса ведут себя более или менее одинаково. Если же в данном случае объекты, относимые к одному классу, ведут себя по-разному, мы заново изучаем морфологию, выделяем иные классы, более подходящие для решения данной задачи.

После выявления основных черт той группы объектов, в которую входит изучаемый объект, на основе знания сходных объектов можно выдвинуть гипотезы о его свойствах, поведении, функционировании. Это очень мощное средство познания – построение гипотез о еще неизвестных свойствах данного объекта на основании того, что мы знаем, что данный объект принадлежит к данному классу объектов, и другие члены этого класса имеют такие-то свойства. Основанием для таких гипотез является целостность объектов исследования. Если мы выбрали в качестве объекта исследования не случайную совокупность свойств, а действительно целостную систему, то ее признаки скоррелированы друг с другом. Это значит, что если мы находим некоторую группу сходств между объектами, то возрастает наша уверенность в том, что эти объекты сходны и по многим другим свойствам. Без такого выделения типичных свойств объектов научные законы не могли бы быть сформулированы. Ученые ведь не исследуют все капли воды в океане, чтобы убедиться, что их свойства похожи; изучив некоторое количество воды и сделав заключение, что весь океан состоит из такого вещества, мы заранее полагаем, что свойства всех его частиц примерно одинаковы.

Такие гипотезы проверяются либо наблюдением за реальным поведением объекта, либо экспериментальным путем. Эксперимент есть то же самое наблюдение за поведением природного объекта, только это наблюдение производится в искусственно созданной и контролируемой обстановке. Степень «созданности» и «контроля» обстановки бывают весьма различными, так что по сути дела эксперименты возможны в любых науках. Рассмотрев результаты наблюдений и экспериментов, мы сравниваем наши гипотезы о поведении тех или иных свойств с реально наблюдаемыми результатами и на этой основе уточняем представление о строении объекта. Научное исследование итерационно, оно подобно змее, кусающей свой хвост: его результат состоит в выходе на самое начало исследования, но уже с новым опытом, что позволяет лучше описать систему сходств и отличий изучаемого объекта от других объектов, переопределить состав группы сходных объектов и продолжить итеративную процедуру изучения. Корректируя в соответствии с результатами наблюдений и экспериментов гипотезы о связи свойств объекта, мы выделяем новые свойства (число их в любом реальном объекте бесконечно), образуем новые группы сходных объектов и заново исследуем свойства этих групп. Отсюда можно видеть, что практически на всех этапах научного исследования мы сравниваем морфологическое строение объектов между собой и объединяем сходные объекты в группы; эта операция является основной операцией научного метода. В циклическом процессе познания действительности сравнительный метод играет связующую роль.

В истории основы морфологического метода применяются не реже, чем в других науках. Известен красивый пример работы этого метода. От стоянок доисторического человека сохраняется немногое, и является трудной задачей соотнести эти немногие останки с движениями племен и культур. Известный английский археолог разработал определительную таблицу каменных топоров. Сначала все топоры различались по форме, видимой в профиль, затем – по вертикальному абрису, потом по форме лезвия, деталям крепления к рукоятке и проч. В результате прохождения по этому определительному ключу можно было придти к определенному типу каменных топоров. Полученный результат с изумительной точностью совпал с другими остатками материальной культуры древних людей: керамикой, типами захоронений. Получилось так, что достаточно найти на стоянке каменный топор, и прояснялось, к какому типу культур относится данная стоянка. Этот классический результат попытались воспроизвести ученые, изучающие древние стоянки на Украине и в южной России. В соответствии с местными формами топоров им показалось правильнее построить ключ иначе, они сначала делили все топоры по форме абриса, видимого сверху, затем – по форме лезвия, по профилю и т. д. У них также получилось множество хорошо различимых типов каменных топоров, и каждый топор можно было отнести к определенному типу. Но при наложении карт распространения топоров на карты других явлений ничего связного не получилось: выделенные типы топоров не коррелировали ни с типами захоронений, ни с типами жилищ. Этот маленький пример конкретного исследования показывает, что морфология в истории работает непрерывно, перед ней встают те же задачи, что и в иных науках. Можно привести сотни подобных исследований в иных областях знания, где говорилось бы, например, что некоторые группы насекомых замечательно различаются по жилкованию крыльев, и зная это жилкование, можно точно указать систематическую принадлежность насекомого, а в других группах жилкование не работает, не позволяет выделить осмысленные группы видов и родов. В таких случаях приходится искать другие признаки, выделять другие классы явлений, а также пытаться понять, почему признаки, хорошо работающие в пределах одной группы, не пригодны для другой.

В XX веке морфология переживает глубокий кризис, морфологические знания «вышли из научной моды», большинство людей интересуются красивыми эволюционными картинками, а морфологическое «буквоедство» полагается скучноватым. Между тем любые эволюционные реконструкции и блестящие эволюционные сценарии есть лишь интерпретация морфологических данных. Например, накапливающиеся данные показывают, что обезьяны Старого Света (так называемые узконосые обезьяны) и обезьяны Нового Света (широконосые) настолько слабо связаны, что нет серьезных оснований объединять их в одну группу животных. Имеются две независимые группы, общий предок которых не был обезьяной, но которые развились настолько сходным образом, что мы, едва взглянув, утверждаем: «Обезьяна!». Столь глубокая конвергенция групп является яркой иллюстрацией направленности эволюционного процесса, и при этом любые суждения об этой эволюционной картинке сводятся к обсуждению «скучных» подробностей морфологического строения этих животных: обезьяны различаются, в частности, строением лицевой части черепа, у них различное количество отверстий в носовой кости. По одним признакам мы наблюдаем глубокое сходство организмов, а по ряду других видим существенные различия, и вот этот баланс признаков и выражается словами «конвергенция», «направленная эволюция». Точно так же можно воспроизвести оригинальные и изящные рассуждения о схождении английского и китайского языков за последнюю тысячу лет. Но любые сколь угодно красивые рассуждения о культурфилософском смысле такого сближения будут опираться на основу самого «скучного» языкознания, на дебри грамматических и лексикостатистических выкладок, из которых, собственно, и следует, что в английском языке, принадлежащем к германской группе языков, в целом – синтетических, нарастает аналитичность и падает роль словоизменения. При этом становится очевидна истинная «цена» сходства английского и китайского: это лишь крайне поверхностное сближение, мало что говорящее о глубинном устройстве языка.

С помощью морфологического метода работают все естественные (и не только естественные) науки. Часто высказывается мнение, что к истории методы «обычной» науки неприменимы в силу принципиальной уникальности, одноразовости объекта ее исследования. По этому поводу даже иногда выделяются две группы наук – номотетические, которые ищут законы, описывающие поведение сходных явлений, и идеографические, к которым принадлежит и история. Идеографические науки, как утверждают сторонники этой точки зрения, могут только описывать происходящее.

Такое понимание истории является ошибочным. Причин для такой квалификации достаточно много; здесь уместно провести лишь одну линию рассуждений. С уникальными объектами работают на деле все естественнонаучные дисциплины. Наиболее очевидно это в отношении географии и родственных наук: объект их исследования дан в единственном экземпляре. Но ведь и каждый биологический организм, и каждый биологический вид уникальны. Изучаемые физикой объекты также упикальны; каждый бросаемый с башни камень единичен. Однако физики с легкостью отвлекаются от упикальности своих объектов, изучая лишь очень обобщенный аспект реальности, так что их объекты становятся одинаковыми. Одинаковость (изоморфность) объектов есть результат работы научного аппарата, а не свойство реальности.

В биологии степень индивидуальности (разнообразия, уникальности) объектов много выше, чем в физике. Поэтому существуют особые методологически выделенные области биологического знания – таксономия и мерономия (упрощенно – морфология), которые умеют представить уникальные биологические объекты как сравнимые, в определенном отношении одинаковые. С помощью наук, одна из которых (таксономия) изучает группы организмов, а другая (мерономия) классы частей этих организмов можно указать, в каких пределах можно говорить о существенном сходстве различных объектов, а когда различия настолько существенны, что сравниваемые объекты следует поместить в разные группы (таксоны определенного ранга), указав тем самым степень их сходства. Развитая методология биологической систематики – ответ на высокое разнообразие объекта исследования, мира живых организмов.

Объекты истории в еще большей степени уникальны, чем живые организмы, поэтому и возникло мнение о их несравнимости. Но ведь любое описание по сути есть сравнение. Существует много видов описаний объектов – по их функциям и ролям, через описание частей, через указание происхождения и другие, но только один вид описания не может быть прямо сведен к сравнению – остенсивный тип описания, заключающийся в указании пальцем на предмет: «Вон то!». Все остальные виды описания подразумевают сравнение – неважно, функций или ролей, частей предметов или признаков, указывающих на происхождение этих предметов. Историк-идеограф говорит, что его задача – лишь описывать явления, не выдумывая несуществующие в истории общие законы. Однако называя части (аспекты, черты) явлений, именуя сами явления, он тем самым уже сравнивает. Если словом «революция» называют явление, произошедшее в 1789 г. во Франции, и явление 1917 г. в России, значит, эти явления полагаются сходными, в них есть много общего. Подведение двух разных исторических событий под одно понятие подразумевает, что эти явления обладают существенными сходными чертами, а их различиями на некотором уровне рассмотрения можно пренебречь. Это означает, что для того, чтобы характеризовать два каких-то события одним понятием, необходимо сначала эти события сравнить и удостовериться, что по какой-то совокупности свойств они одинаковы (сходны, гомоморфны).

Часто можно слышать рассуждение о том, что наука не имеет дела с уникальными объектами, а в истории каждое событие упикально; значит, история не может быть наукой в том же смысле, в котором наукой является, скажем, физика. И то, и другое положение правильны, а вывод неверен. Уникальность объекта – не его «объективное» свойство, а результат операции сравнения. Только после сравнения можно утверждать, что ряд явлений схож между собой, а какое-то явление столь существенно от них отличается, что мы называем его уникальным. Научный метод (в частности, сравнительный метод) делает реальные объекты сходными, сравнимыми, пригодными для дальнейшего изучения. Сравнительный метод поставляет науке ее объекту реальное явление, взятое во всей его материальной упикальности, не может служить объектом изучения для науки, и поэтому наука определенным образом преобразует явление, делая его познаваемым. Любое реальное явление упикально, и историческое событие уникально, и данное падение яблока – тоже уникально. Это означает только, что для того, чтобы конкретное явление стало научным фактом, оно должно быть воспринято как неуникальное. За падением этого, данного яблока мы должны увидеть общий закон, за внешностью животного следует разглядеть тип, а за сходством исторических явлений – увидеть идею.

Это значит, что даже сами объекты познания уже пропитаны познавательными операциями, созданы интеллектуальными усилиями. Это не образы и идеи объектов, которые находятся в наших мыслях, нет – сами конкретные предметы за пределами нашей кожи произведены при помощи нашего познания. Если мы ради ложно понятой объективности исключим из мира познающего субъекта, не будет и того мира, который кто-либо мог бы познавать, не будет красок и форм, не будет камней и животных. Научный метод подразумевает признание познавательной активности субъекта познания (исследователя) как непременного условия познания мира. Объективность научного познания заключается совсем в ином, а не в неверном утверждении, что лежащий на дороге кирпич в своей реальности не зависит от того, познаю я его или нет. Зависит, конечно – если не будет познающего сознания, некому будет выделить кирпич как объект, нельзя будет сказать «кирпич лежит на дороге». Мир без познающего сознания существует, а объекты – нет.

Итак, основой исторического познания, как и всякого иного познания в области реальных явлений, является сравнительный метод, общий как истории, так и физике с биологией. Этим вовсе не утверждается, что у истории нет специфических методов исследования по сравнению с естественными науками – скажем, с биологией. Мы привыкли думать о науке в целом, сообразуясь с состоянием математизированной физики XIX–XX вв. Однако сами закономерности природы выглядят по-разному в разных областях реальности, и соответственно в разных областях знания. Во многих разделах физики мы можем высказать условное суждение о том, что если будут выполнены такие-то и такие-то условия, то всегда произойдет некое следствие. Это условное суждение может быть облечено в математическую форму и называется физическим законом. Такой закон носит универсальный характер, то есть всегда, когда выполняются указанные условия, действие происходит в соответствии с законом.

Биология отличается от физики, в живых существах помимо физических законов действуют и иные закономерности, непохожие на физические законы. Прежде всего эти закономерности отличаются тем, что они не универсальны, они по самому характеру своему локальны. В связи с этим предметную область, в которой действует данный биологический закон, назвали таксоном, а сам биологический закон с содержательной стороны выглядит как тип (архетип) данного таксона. Для физического закона не надо указывать ту область явлений, где закон действенен, достаточно только сформулировать условия выполнения закона. А биологический закон ограничен неким классом объектов (таксоном), в пределах которого закон выполняется. Формулировке физического закона, математической формуле, в биологии можно сопоставить тип биологических объектов, тот, упрощенно говоря, план строения, который имеют все живые существа, входящие в данный таксон. Например, высказывание «животные выкармливают своих детенышей молоком» неверно; надо указать ту область, в которой это верно – млекопитающие животные, и только они, характеризуются этим свойством.

Такое высказывание не тавтологично, поскольку мы можем перечислить еще многие свойства, которыми обладают только млекопитающие («только млекопитающие животные покрыты шерстью»). Таксон «млекопитающие» – область действия многих подобных закономерностей, проявляющихся в строении и поведении животных; с содержательной стороны млекопитающие могут быть представлены как план строения, как структура свойств, что и отражается в понятии «типа». Изучая млекопитающих, мы можем узнать о новых свойствах этих животных, и показателем правильности нашей гипотезы о таксоне будет тот факт, что эти свойства будут распространены только среди млекопитающих. Таксон отражает только объем понятия, указывает на ту совокупность объектов, которых мы называем млекопитающими. Тип описывает таксон с содержательной стороны. Совокупность верных высказываний о свойствах млекопитающих животных будет составлять не часть таксона, а часть типа млекопитающих. Тип является аналогом физического закона, примененным к биологическому материалу.

Теперь мы можем вернуться к понятиям таксономии и мерономии, оставленных выше без объяснения. Таксономия изучает иерархию таксонов, то есть соположенность и соподчиненность биологических законов с их внешней, экстенсиональной стороны. То, что собака входит в отряд хищных, а этот отряд – в класс млекопитающих, является высказыванием из области таксономии. Мерономия описывает строение типов, обращаясь к внутренней, интенсиональной стороне. Рассказать, что такое собака, можно только указанием на взаимодействие частей этого животного, описанием особенностей его поведения. Мерономия является обобщением понятия «морфология», осмысленном не просто как описание данных внешнего строения объекта, а как результат операции сравнения, когда каждая деталь строения соотносится с другими схожими частями иных объектов, так что возникают классы частей – мероны. Например, нога, печень, головной мозг – это разные мероны живого организма.

Таким совершенно отличным от физики образом выглядит структура биологического знания. История людей и история человеческих обществ лежит еще значительно выше физики, ее законы являются объемлющими не только к физическим, но и к биологическим законам. Поэтому устройство исторического знания сильно отличается от того, что привычно видеть в науках физического цикла. В истории, описывающей поведение разумных существ и их коллективов во времени, возникают специфические виды локальных законов, имеющие лишь отдаленные аналогии в мире биологического знания. Весьма трудно сопоставить с понятиями, вынесенными из биологии, историю личностей, влияние личностей на исторический процесс, которые представляют самое сердце исторической науки.

Именно от этого сердца очень далека сегодняшняя историческая наука. Такое положение дел вполне закономерно. Физика абстрактная, математическая, не чрезмерно далека от физики реальных вещей; математизированная биология отстоит от реальности явлений жизни значительно дальше. Из сегодняшнего математизированного здания биологической науки лишь едва просвечивают будущие контуры реального биологического познания. На следующем этаже наук, в области гуманитарного и исторического знания, разрыв между имеющимися методологиями и методами, вытекающими из самого предмета исследования, еще больше. Реальная история, история человеческих личностей, история их взаимодействий, – совсем еще не сделана. То, что мы имеем сегодня в виде биографических исследований, совсем не приближает к требуемому историей стандарту знаний. Сегодняшняя методология науки может работать лишь со значительно более абстрактными пластами истории, выражающимися в истории обществ и государств, истории культур и экономических явлений.

Наличие биологических законов не мешает действию физических законов на живые существа. Более того, плодотворен поиск универсальных законов в мире живого. С точки зрения биологии такие универсальные (и тем подобные физическим) законы будут описанием структуры и поведения высшего типа, включающего в себя все живые организмы. Эти универсальные закономерности будут состоять из более локальных законов, соответствующих основным типам живого. Подобным образом можно изучать и историю, отыскивая и описывая в ней локальные законы, касающиеся строения и поведения человеческих сообществ и плодов их деятельности.

Подобно тому, как это делают в биологической морфологии и систематике, следует рассмотреть мир исторических явлений, выделить среди них сходные, объединить в таксоны, то есть классы соподчиненных явлений. Среди целостных исторических образований – что бы под этим ни подразумевалось, особенный культурный стиль или политический институт, – следует выделить составляющие данное образование функциональные элементы (мероны) и произвести их сравнение. Только после проведения этих операций имеет смысл говорить о построенной системе исторического знания; и даже после такого исследования совсем не затронутым останется вопрос о личности в истории. Та история, которая создается деятельностью конкретных людей, выпадает из морфологического исследования. Морфология истории способна описать только более общий (и менее конкретный) пласт явлений.

Итак, сравнительный метод в истории должен работать, как и во всех областях знания, изучающих реальность. Сравнительным методом не исчерпывается та методология, в которой нуждается историческая наука, однако даже этот известный метод используется в истории еще недостаточно полно. В таком случае имеет смысл кратко сформулировать общие «правила вывода», работающие в рамках сравнительного метода, и применить их к историческим явлениям.

Сравнительный метод исследует сходства явлений с помощью так называемых критериев гомологии , которые можно также называть обобщенными критериями сходства. Эти универсальные критерии сходства найдены эмпирически; первые попытки их формулировки принадлежат Аристотелю и Теофрасту, окончательную свою форму они получили в работах Гете, Окена и Сент-Илера. Первоначально они формулировались для нужд биологической морфологии. Однако морфология живых существ – самая богатая из известных областей морфологического знания, и потому разработанные для этой области критерии имеют универсальную применимость. Когда мы хотим указать, что два объекта сходны, мы обязательно обращаемся к одному из критериев гомологии (сходства).

Таких критериев всего три. Первым является критерий специального качества: если у двух явлений есть общая характерная черта, эти явления сходны, гомологичны. Другой – критерий положения: если два явления занимают одинаковое место в рамках более общего явления, то эти явления сходны, гомологичны. Наконец, критерий ряда: если между двумя явлениями можно выстроить непрерывный ряд переходов, эти явления сходны, гомологичны. Критерий ряда является зависимым (сходство между любыми двумя членами ряда мы устанавливаем по первым двум критериям), так что можно считать, что достаточно независимых критериев два. Эти два критерия универсальны и являются основой человеческого познания. Никаких других способов установить сходство явлений не существует. Попросту говоря, критерии гомологии в четкой форме раскрывают смысл понятия «сравнение». Если мы что-то сравниваем между собой, значит, мы осознанно или неосознанно используем критерии гомологии.

Полученные в результате операции сравнения сходства подразделяются на гомологии (существенные, важные сходства) и аналогии (побочные, вторичные, несущественные, ложные и т. д.). Когда рассматривают строение плавника акулы и дельфина, находят значительное сходство этих двух явлений. Однако при изучении других черт строения этих животных (строение дыхательной, кровеносной, выделительной, репродуктивной и других систем органов) выясняется, что с точки зрения общего плана строения сходство плавников поверхностны, вторичны, а существенно различие этих животных, так что дельфин ближе, скажем, к собаке, а не к акуле. Тогда говорят о том, что сходство плавников является аналогией, акула и дельфин устроены аналогично, а дельфин и собака – гомологично, хотя и не слишком похоже. Но это суждение верно, только если приведена точка зрения, с которой производится сравнение. Если нашей целью является установить степень родства животных и тем самым выяснить их место в генеалогической классификации, то сходство акулы и дельфина – аналогия, а дельфина и собаки – гомология. Если же мы изучаем приспособления различных животных к обитанию в воде, то сходство акулы и дельфина будет существенным, гомологичным, а те группы сходств, которые объединяют дельфина и собаку, отойдут на второй план, станут несущественными, аналогичными.

Точно то же самое выступает в историческом исследовании, когда мы сравниваем, например, открытие пороха европейцами и китайцами. Если мы рассматриваем только историю изобретений, задаем вопрос: «Сколько раз человечество открывало порох?», то ответ – по крайней мере два (и даже больше, еще арабами в VII в.). Открытие пороха китайцами (в XI в.) и европейцами здесь выступают как гомологичные (сложного вопроса о заимствовании европейцами пороха у китайцев через монголов мы здесь касаться не будем). Если же нас интересует общая история цивилизации и открытие пороха выступает как показатель преобразований в военном деле, изменения характера ведения войн, степень конкурентоспособности и продвинутое™ той или иной цивилизации, то эти открытия становятся аналогичными, поскольку китайцы не применяли порох в военном деле, а пускали с его помощью разноцветные фейерверки. И тогда мы можем сказать, что порох в этом смысле был открыт всего лишь раз, остальными странами он заимствовался (в данном своем значении) у европейцев, и открытие пороха китайцами нельзя считать явлением гомологичным, это лишь аналогия, и очень далекая, европейскому открытию.

Открытие пороха, понятое как важнейший элемент преобразования военного дела, влечет за собой в историческом процессе множество следствий. Изменяются отношения колонии и метрополии, возможности завоевания и сопротивления завоевателям. В конце концов, следствием открытия пороха было завоевание европейцами Америки, что оказало на мировую историю глубочайшее воздействие. Однако историю двигает не техника: есть данные, что арабы использовали порох в VII в. для подрыва укреплений, в XII в. испанские мусульмане изобрели личное огнестрельное оружие. И все же эта открытия не сделали мир арабским, мусульманским. В XIII в. монголы выпытали у китайцев секрет пороха и впервые догадались применять его в военном деле, для метания каменных ядер. И все же влияние монгольской цивилизации на историю трудно сравнить с влиянием европейской цивилизации. В руках европейцев порох стал мощным оружием, перевернувшим судьбы многих цивилизаций, повергшим мир к ногам европейцев. И уже у европейцев это оружие заимствовалось с чрезвычайной быстротой. С XIV в., когда порох стал широко применяться в Европе, его оружейное использование стало предметом заимствований во множестве регионов мира. История «европейского пороха» начинается с 1308 г., когда кастильцы использовали пушки при осаде Гибралтара. В XV в. была создана корабельная пушка с подвижным лафетом, и моря наводнили пиратские и военные суда.

На востоке военное применение пороха не имело продолжения, история же пороха в Европе известна. Ясно, что использование огнестрельного оружия сильно сказывается на боеспособности государства: запоздаешь с таким изменением – проиграешь. Европейцы разработали ручное огнестрельное оружие примерно в XIV в. В 1542 году в Японию была привезена первая партия аркебуз из Португалии, а в 1575 Одо Нобунага наголову разбивает Такэда Кацуёри, массированно используя в бою аркебузиров. Недостатком аркебузы была медленная перезарядка. Чтобы возместить это, Нобунага выстроил три тысячи аркебузиров в три ряда, которые стреляли залпами по очереди. Лучшая кавалерия Кацуёри была сметена (финальная сцена фильма А. Куросава «Тень воина»). С тех пор даже признанные мастера меча в Японии признавали, что меч – оружие личное, дополнительное, а в бою дело решает оружие огнестрельное.

С введением пороха связан ряд явлений военных и политических преобразований, гомологичных друг другу, хотя и отличающихся некоторыми деталями. Например, во Франции был введен новый тип войска с огнестрельным оружием – мушкетеры, элитные дворянские подразделения. В России также появились новые войсковые соединения с огненным боем – стрельцы (созданы Иваном Грозным в 1550), непривилегированное войско, набираемое из «черного» и посадского люда, по «престижности» уступавшее боярскому (и дворянскому) конному ополчению. Эта дворянская конница в России теряет свое значение в XVII в. (1632 – кроме стрельцов и пушкарей появляются рейтарские, драгунские и солдатские полки) и исчезает в XVIII, при Петре. В Германии дворянская конница вытесняется регулярными войсками после Тридцатилетней войны, исчезает в самом конце XVII в.

Таким образом мы можем сопоставлять ряды датированных событий; в данном случае такой ряд отражает появление в разных странах и регионах нового типа регулярных войск с огнестрельным оружием. Можно изучать характеристики этого ряда: морфологическую специфику элементов (мушкетеры – стрельцы – японские аркебузиры = самураи младших рангов), региональные особенности (престижность, элитарность/ непрестижность), скорость распространения «волны события» (упорядоченный по датам или локалитетам ряд гомологичных событий), взаимовлияние разных рядов (например, появление огнестрельного оружия и колонизаторская политика европейских стран).

Естественно, приведенные примеры и другие, подобные им, являются азбукой исторического знания и подобные мыслительные конструкции используются автоматически, без долгих рассуждений о методологии науки, месте в ней сравнительного метода и проч. Однако автоматизм мышления и забвение методологии могут привести к серьезным ошибкам. Сравнительно-исторический метод исследования, не успев начать работать в полную силу, был забыт. Предметом изучения истории объявляются причины тех или иных событий. То есть историк в качестве результата своей работы должен указывать на цепь причин, которая привела к появлению данного события. Исторические школы, собственно, различаются только предпочитаемым видом причин. Одни любят причины экономические, другие – государственные, связанные с политическим развитием. Можно найти объяснения геополитические, идеологические, географические, этнографические…

Неприятность состоит в том, что все эти объяснения верны, а все школы – правы. Такая ситуация возникает потому, что история общества представляет собой процесс развития. О развитии мы можем говорить применительно к открытым неравновесным сложным системам. С другой стороны, методология причинного анализа сформировалась при изучении совсем иных систем – замкнутых, равновесных, относительно простых. В таких простых процессах, как соударение бильярдных шаров, причина влечет за собой следствие. Такие процессы издавна изучала механика; на подобной познавательной базе была построена почти вся физика до начала XX в. А процессы развития изучались иными, нежели физика, естественными науками, и наибольших успехов в этом отношении достигла биология. Изучение процессов развития показало, что причинно-следственный метод в них попросту не работает; как и любой метод, он дает ответы, но эти ответы оказываются неадекватными происходящим процессам.

Представим себе: некий человек опоздал на важную встречу и объясняет свое опоздание тем, что транспорт сегодня задерживался, он встретил давно не виденного знакомого и не мог не уделить ему нескольких минут, у него отстали часы, он плохо себя чувствовал. Предположим, что все, что он говорит, – правда, все сказанное им является причинами его задержки. Не напрашивается ли мысль, что на самом деле вопрос поставлен неверно, дело не в поиске причин как таковых. Психолог тут может обратиться к метафоре «внутренней глубинной причины», может сказать, что он «подсознательно» не хотел приходить на эту встречу. Но не только психолог, а любой человек, сталкиваясь с множеством причин у одного явления, начинает подозревать, что все эти причины «ложные», что они не объясняют данного явления, пусть даже все они окажутся «правдой» в том смысле, что каждая из этих причин имела место и повлияла на следствие.

Поиском причин наблюдаемых в развитии изменений долго занималась эмбриология. Почему у данного животного развивается голова? Можно ответить, указав на воздействия определенных веществ на определенный участок зародыша в определенный промежуток времени развития (это явление называется индукцией). А если в это время эти вещества не будут действовать? Оказывается, тогда начинает работать система компенсации, выделяются другие вещества, оказываются иные воздействия – развитие регулируется таким образом, чтобы у взрослого организма была голова, несмотря на то, что причины явлений коренным образом изменились. В развитии организма результат фиксирован, а причины варьируются; причины оказываются случайными с точки зрения результата. Причиной наличия головы оказывается цель развития – создание нормального организма. Такое явление называется эквифиналъностъю. Суть эквифинальности в том, что в достаточно широком спектре воздействий развивающаяся система, невзирая на конкретные виды воздействий и причин, производит фиксированный результат – облик нормального организма данного вида. Эквифинальность развития организма объясняется опытом тысяч поколений его предков, испытывавших в своем развитии разные способы реагирования на нарушающие воздействия. Эквифинальным образом организмы реагируют на исторически типичные нарушения обычного развития.

Различают два типа развития – онтогенез (индивидуальное развитие организма) и филогенез (развитие в ряду поколений). Свойством эквифинальности обладает только онтогенез; относительно филогенеза можно говорить о направленности, лишь иногда приводящей к эквифинальному развитию. Различие между онто- и филогенезом задается степенью целостности развивающейся системы. Чем система целостнее, тем более скоррелированы ее элементы, тем в большей степени ее развитие несет черты цикличности. Высокая коррелированность частей достигается за счет обращения к относительно постоянной наследственной информации.

По мере снижения целостности развивающейся системы падает возможность регуляции развития частей со стороны целого; при этом разница между онто- и филогенезом уменьшается, онтогенез все больше походит на филогенез. Степень фиксированности конечного облика развивающейся системы уменьшается. Однако и некоторые органические системы со степенью целостности ниже организменной развиваются эквифинально. Например, биоценозы не имеют выделенного «вещества наследственности»; целостность сообществ организмов значительно ниже, чем организмов высших животных; она скорее соотносима с целостностью простейших или вирусов. Однако индивидуальное развитие биоценозов (сукцессия) протекает эквифинально, в отличие от эволюции биоценозов (точнее, сукцессионных систем), которое аналогично филогенезу и потому не обладает свойством эквифинальности. Сообщества организмов обладают различной степенью целостности, и если группировки могут быть объяснены как простая мозаика случайно сошедшихся организмов (например, заселяющих вулканический остров после извержения), то сложные биосистемы, например, лес или болото, в высокой степени эквифинальны и восстанавливают фиксированный нормальный облик в результате самых разнообразных нарушений (возвращение к устойчивому состоянию после нарушения называется гомеостазисом). Смысл явления сукцессии в том и состоит, что в ответ на самые разнообразные нарушения – избыточное увлажнение, пожар или засуху – биоценоз восстанавливает исходный облик. От типа нарушения зависит путь восстановления, но не результат.

В человеческом обществе имеются аналоги «наследственной информации»; это зафиксированные результаты культурной деятельности.

Аналог гена – книга. В то же время очевидно, что целостность человеческого общества много ниже целостности отдельного человека. Развитие человеческого общества, как и сообщества организмов (биоценоза), не является «классическим» онтогенезом, однако многие его аспекты развиваются циклически, эквифинально, а все развитие в целом, несомненно, является целестремительным, направленным.

Итак, когда мы имеем дело с развивающимися системами, выявление цепочек причин и следствий не приводит к пониманию реальности. Явных ошибок причинный метод не дает: у причин имеются следствия, происходящее можно описать как процесс производства следствий причинами. Однако это описание не является достаточно полным, поскольку специфика конечного результата в чрезвычайно слабой степени зависит от специфики причины. Причинное объяснение явлений истории оказывается лишь частично адекватным историческому процессу. В истории есть причины и следствия, однако многие аспекты истории могут быть объяснены только с помощью описания замкнутых циклов явлений, приводящих к эквифинальному результату. Причем именно такие аспекты истории и являются особенно ценными для исторического познания, поскольку самым важным в истории человеческого общества является, несомненно, процесс развития. Найти способ объяснения, проникающий в природу изучаемого явления, способен только корректный сравнительный, морфологический подход. Сам выбор типа объяснения – причинного или иного – является одним из результатов исследования, а не заранее объявленной формой такого результата.

История как наука пока не имеет дела с развернутым морфологическим описанием истории, не оперирует понятиями гомологии и эквифинальности, с легкостью обманываясь причинными объяснениями – тем легче, что все причины, и каждая в отдельности, верны, но не существенны. Вспомним, например, как объясняется тот факт, что в истории России государственные начала преобладают над экономическими и культурными, что в России традиционно имеется сильное государство, потеснившее другие явления.

В ответ на вопрос «почему так» говорится, что все дело в географическом факторе. Россия – страна обширная, не имеющая естественных границ, открытая нападениям агрессивных соседей. Следовательно, она должна содержать большую постоянную армию и быть централизованным государством (почему? величина границ растет как корень площади; чем обширнее страна, тем меньшая доля налога на содержание армии выпадает на душу населения – при равной плотности населения, конечно). Кроме того, есть и климатические причины – климат у нас суровый и неустойчивый, земледелие развивается трудно, народ бедный, и содержать большое войско, опять же, не может. У народа надо насильно отбирать последнее на содержание войска, а это может сделать только сильное государство. Из бедности крестьянства вытекает также низкая покупательная способность населения, отсюда выводится неустойчивость внутреннего рынка, а значит, отсутствие капиталовложений. Поэтому экономика сама развиваться не может, ее понукает и понуждает государство, которое ее же и обирает на свои нужды. Такой ход мысли можно встретить достаточно часто, и глубокий смысл подобных рассуждений сводится к положению: экономика у нас в тяжелом положении, потому что народ бедный, а вот если бы народ был богатым, сразу бы и экономика поправилась.

Можно упомянуть фактор заимствования культурного «шаблона»: Русь строила себя по образцу Византии, а Византия была многонациональным государством без естественных границ и в окружении агрессивных соседей. Византии было свойственно на протяжении всей ее истории централизованное мощное государство, подчинившее себе все остальные сферы общественного развития. Например, крупный спад Византии, начавшийся примерно в XII в., был связан с экономическим спадом, вызванным чрезмерным вмешательством в хозяйственные отношения со стороны государства (инфляция, чрезмерные налоги, мелочная опека торговли и ремесла со стороны государственного аппарат). Переразвитие государственной власти сопровождалось своими следствиями: Византия характеризовалась пересечением функций различных административных органов, всеобщим взяточничеством, казнокрадством, покупкой титулов и должностей. Имущественная и социальная неустойчивость порождали произвол властей и эгоизм, индифферентность населения. Возникает особе сочетание индивидуализма населения без свободы личности. Этот культурный шаблон и заимствовала Россия.

Далее можно сказать о нространственном и демографическом факторах – поддерживать единое общество на наших просторах, весьма редко заселенных, могло только сильное централизованное государство. Известна закономерность: чем беднее и обширнее страна, тем крупнее в ней столица, сильнее централизаторские тенденции. Россия не просто обширная страна, она росла всю свою историю (с XV до конца XVI вв. ее территория увеличилась в 10 раз, к концу XIX – еще примерно в 10 раз). Население России на протяжении большей части истории растет значительно медленнее, чем территория. Однако столица – Москва – в XVI в. населена примерно 100 тысячами человек (наравне с Лондоном, Римом и Амстердамом), обгоняют ее только Париж и Неаполь (200 тыс.). При этом остальные города России XVI в. имеют население в среднем 3–8 тысяч человек, а средний город Европы – 20–30 тысяч. Столица «пухнет с голоду»: население столицы особенно велико в бедной стране. По мере увеличения территории, уменьшения плотности населения централизаторская тенденция государственного строительства проявляется все сильнее; при плохой связи между регионами страны только сверхцентрализация может удержать ее от распада. Кстати, сходной была ситуация и в Византии: в этой «стране городов» юридические и административные границы между городом и деревней были очень нечеткими, города имели аграрный характер, так что внутри города располагались огороды и виноградники.

Помимо этого, существует системная причина: раз образовавшись, сильное государство будет отбирать у бедного населения значительную долю имущества для существования сильной армии и поддержания самого государства, и оттого население богатеть отнюдь не будет, и поддерживать такое сильное государство ему придется силком, для чего и нужно мощное государство. Кроме того, сильное государство фактом своего существования создает напряженность на границах, приобретая агрессивных соседей, что требует усиления государства. Образуется положительная обратная связь: доминирующее государство угнетает экономику, провоцируя комплекс причин, вызывающих усиление государственности.

Системная причина есть один из факторов эквифинальности: раз возникнув, сильное государство самоподдерживается и само создает причины для того, чтобы быть необходимым и возрождаться при нарушениях. Образуется круг причин, который делает неважными все остальные (предположительно исходные) причины. Таким образом эквифинальность делает неважными причинные объяснения. Но если причина события не важна, что же важно для понимания явления? Может быть, важно увидеть, что более высокое, чем одна страна, общественное образование – Европа в целом – дает весь спектр форм от обществ с приматом государственности (Россия на Востоке) до обществ с явственным приматом экономической жизни (Англия на Западе; вне Европы, еще западнее – США). Таково устройство этого общественного целого, его морфологическое сложение. Характер же обеспечения причинами отдельной черты такого членения представляет интерес только для механики развития. Нам может быть интересно, какие причины привели к такому членению Европы. Но надо сознавать, что если бы не сработали эти причины, выступили бы другие группы причин – мы уже видели, что их много, лежат они в разных плоскостях и дублируют друг друга.

Итак, история как поиск причин явлений сталкивается с трудностями методологического характера, потому особую ценность приобретает сравнительно-исторический метод, столь прочно забытый за последние сто лет. В результате работы сравнительного метода мы получаем выделенные объекты – исторические явления – которые выстроены в ряды по степени сходства. Анализ таких последовательностей также представляет собой предмет морфологии истории.

2. Собственное время

Сравнительный метод в истории применяется гораздо шире, чем только для простого сравнения явлений. В приведенном примере с порохом все, в общем, тривиально; когда говорят об открытии пороха, все понимают, что имеется в виду, и установление степени сходства не представляет труда. Гораздо труднее понять, что сравнительный метод создает самую ткань исторического исследования – саму хронологию событий, собственно предмет истории.

Следует различать хронологию и хронометрию. При хронологизации мы описываем известные нам состояния объекта в той последовательности, в какой они сменяют друг друга, т. е. изучаем собственную изменчивость объекта (собственное время объекта). При хронометрировании собственная изменчивость какого-либо объекта транспонируется на внешний по отношению к данному объекту процесс («часы»).

Мыслимы два вида внешнего процесса, на который мы можем транспонировать имеющуюся изменчивость нашего объекта. Первый вид «часов» – «абсолютные» часы – должны не зависеть от любых внешних воздействий, в противном случае они не будут давать независимых показаний и разработанная с их помощью шкала не будет независимой шкалой времени. Но в этом случае изменения изучаемого объекта не будут сказываться на показаниях часов, именно поскольку эти часы «независимые». Тогда для транспонирования нужен внешний наблюдатель, замечающий показания часов в определенный момент, когда происходят значимые изменения объекта. Однако найти такого внешнего наблюдателя весьма непросто.

Второй вид часов – это часы, которые запускаются определенным маркированным событием, а дальше их ход не зависит от исследуемого процесса, что, собственно, и значит, что данный процесс может использоваться в качестве часов. Мы можем представить себе серию часов, которые запускаются в разное время. Примером может служить практически единственный метод, с помощью которого мы можем привязывать некоторые события к абсолютному (независимому) времени, – радиоизотопный анализ. «Ядерные» часы можно считать работающими, если принят постулат о неизменности скорости ядерного распада. Если, например, когда-то скорость распада была иной, чем сейчас, а потом она стала такой, как мы наблюдаем в современной ситуации, то показания радиоизотопного анализа не дают оснований для датировок процессов, в которые вовлечен распад ядер атомов. По-видимому, постоянство скорости радиоактивного распада является эмпирической закономерностью.

Таким образом, при хронометрировании исторических процессов мы сталкиваемся с рядом трудностей. Практически в исторических исследованиях прямые хронометрические методы используются сравнительно редко и выступают в качестве вспомогательных. Гораздо большее значение для истории как науки имеет не хронометрия, а хронология. Историку прежде всего важно знать, в какой последовательности происходили события. Последовательность событий, данную без соотнесения их с событиями в других событийных рядах, называют собственным временем развивающейся системы. Выявление последовательности событий решает задачу хронологии. Более того, хронология является первичным методом датирования, а хронометрия – вторичным. Дело в том, что любая хронометрия, любая дата есть отнесение собственного времени одной системы к собственному времени другой, по каким-либо причинам выделенной в виде системы отсчета. Когда мы имеем выявленную хронологию событий, мы можем транспонировать ее на другую, хорошо известную нам хронологию, используемую как внешний процесс, как независимые часы.

Обобщенно морфологическое исследование, проводимое для датирования событий, можно сформулировать следующим образом. Прослеживая устойчиво наследуемые (преемственно сохраняющиеся) синдромы признаков, мы получаем ориентированные ряды признаков. Совмещая эти ряды тем или иным способом, выявляя корреляции рядов признаков, мы получаем ряды событий. Рассматривая такие ряды, мы получаем представление о последовательности событий, о хронологии. Такой ряд показывает относительное, или собственное, время данной развивающейся системы. Время есть последовательность событий. Полученный временной ряд является относительным, или собственным временем развивающейся системы, поскольку он пока никак не привязан к другим временным рядам. Такие ряды решают задачу хронологии, но не хронометрии. Если же мы соотнесем данный хронологический ряд с другим эталонным рядом, мы получим решение задачи хронометрии методами хронологии.

Так устроены наиболее известные методы датирования – стратиграфия и дендрохронология. Изучая в разных регионах последовательности залегания слоев с остатками разных живых форм или относительную ширину колец древесины, составляют обобщенную непрерывную шкалу, которая служит эталоном, позволяя соотносить между собой другие события. Если известна последовательность событий в собственном времени объекта, достаточно «привязать» несколько событий к внешней шкале (стратиграфической в палеонтологии; дендрохронологической в археологии), чтобы датировать (с той или иной степенью точности) ряд интересующих нас событий.

Известные геологические периоды (каменноугольный, юрский, меловой и т. д.) являются примерами работы хронологического метода. Когда говорят, что некоторое событие произошло в «меловое время», этим указывается отрезок хронологической (стратиграфической) шкалы, выстроенной по последовательности смены остатков живых существ в осадочных породах. Обобщенную стратиграфическую шкалу-эталон соотносят с астрономическим временем, принимаемым за абсолютную шкалу. Значит, каждая операция датирования есть результат целой серии соотнесений шкал (локальных шкал, шкал-эталонов, обобщенных шкал собственного времени изучаемых объектов и «абсолютной» шкалы). После соотнесения с астрономической («абсолютной») шкалой можно назвать абстрактную дату (численную дату) события.

Так утверждают, например, что 100 млн. лет назад имел место меловой период развития Земли. Надо иметь в виду, что здесь первична именно понятийная датировка – «меловой период», а численное значение даты является как раз вторичным, менее значимым. Здесь цифры значат значительно меньше, чем смысл слов «меловой период», поскольку эмпирические основания и доказательства имеются в первую очередь для утверждения, что какое-то событие происходило в меловой период, а вот значение численной даты является результатом очень приближенных суждений.

Абсолютным временем обычно называют астрономическое время. Однако ясно, что это собственное время Вселенной. Никакой иной «абсолютности» в понятии астрономического времени нет. Посредством привязки полученного ряда событий к какому-либо аспекту, связанному с абсолютным временем, можно получить численные значения дат, или просто даты (поскольку слова «меловой период» обычно датой не считаются). Итак, численные даты являются индексами, которые достаточно внешним образом приписываются событию хронологии, чтобы соотнести его с другой последовательностью событий и решить тем самым задачу хронометрии. Дата есть индекс соотношения двух временных шкал. Этот индекс может быть выражен в числе, и тогда мы получаем привычные даты, или он может быть выражен в понятии, и тогда мы имеем такую дату, как «меловой период».

Конечно, я не хочу утверждать, что других представлений о времени не существует. Понятие об относительном, собственном времени исходит из методологии естественной истории, изучении реальных вещей реального мира. Но свое понятие о времени существует и у тех областей науки, которые имеют дело с идеальными объектами, с нашими логическими представлениями – короче, с логикой, а не с природой: «Относительное, кажущееся или обыденное время есть или точная, или изменчивая, постигаемая чувствами, внешняя, совершаемая при посредстве какого-либо движения, мера положительности, употребляемая в обыденной жизни вместо истинного математического времени, как то: час, день, месяц, год» (Ньютон, 1989).

Математическая теория времени описывает вечность – ситуацию, где реального времени нет. В этой области существует только логическое следование, причем так, что стадия из одной последовательности мыслимых событий может соотноситься с любой стадией другой последовательности. Неправомерно применяемая к реальному миру математическая теория времени породила представление о субстанциональном времени (и субстанциональном пространстве), когда время имеет непосредственного материального носителя – частицу (хронон). Пусть такое воззрение живет своей жизнью; возможно, и у него сыщется достойная область применения: может, найдет свою частицу. Но для описания исторического времени следует пользоваться тем представлением, которое выработали все естественные науки, рассматривающие развивающиеся системы. Такую теорию времени физики называют референтативной.

Важно обратить внимание на то, что получение относительного (собственного) временного ряда – в сущности, чисто классификационная задача. Подобный вывод является тривиальным следствием того упомянутого выше факта, что ряд преемственно связанных событий является временным рядом; процесс последовательного соотнесения шкал для разработки хронометрии выполняется с помощью гомологизирования (сравнения) событий. Построение преемственных рядов событий и соотнесение этих рядов является обычной задачей, решаемой средствами мерономии и таксономии. Методология сравнительного естествознания указывает, что время принципиальным образом познается в сравнении. Это не делает время субъективным (выдуманным, изменяющимся по прихоти исследователя). Сравнительный метод есть общий метод научного изучения существующих в природе объектов. «Продуктами» сравнительного метода являются не только время и пространство, но и такая объективная и очевидная вещь, как различие между кошкой и собакой, а также, как мы выяснили выше, и сами объекты, изучаемые наукой в реальном мире.

Наблюдаемая нами объективная реальность построена при помощи нашего мышления; реальность является синтезом мирового процесса и процесса мышления. Часто утверждается, что «истинной объективности» человек достигает, очищая наблюдаемое от результатов своего познавательного процесса. Утверждается, что «правильное», научное восприятие состоит в анализе реальности на предмет выявления «элементарных кирпичиков бытия». Такие попытки проникнуть «под» наблюдаемую реальность с помощью редукции ее мыслительного компонента, – реальность разрушают.

Для того, чтобы лучше понять «функционирование» субъективного времени, можно рассмотреть ситуацию, когда на протяжении некоторого периода в абсолютном времени с рассматриваемой системой форм ничего не происходило (никакого значимого изменения закона композиции системы, или ничего значимого с точки зрения задач, поставленных наблюдателем). Эта ситуация в собственном времени системы описывается не как длительная пауза – собственное время системы в этом промежутке не двигалось, т. е. система «не заметила», что время шло, для нее время остановилось. С точки зрения исследуемой системы между двумя изменениями не было никакой длительности, и утверждать, что эти два изменения разделены большим периодом времени можно только извне, с некоторой внешней точки зрения. Поскольку эта точка зрения внешняя по отношению к развивающейся системе, она по определению будет искусственной, субъективной, имеющей отношение не к реальности как таковой, а к нашим задачам, которые мы формулируем относительно данной реальности.

Именно такова ситуация с «живыми ископаемыми» (персистирующими таксонами) – для них времени нет. Когда делается высказывание, что, например, гаттерия не изменилась за миллионы лет (допустим, что это действительно так), самой формой этого высказывания подразумевается, что это не характеристика самой реальности – гаттерии – а субъективное отношение исследователя к этой реальности. Для гаттерии (как типа определенного таксона), поскольку она не изменилась, между моментом последнего изменения и настоящим временем ничего не происходило и никакой длительности не было. Утверждение о миллионах лет, протекших между этими моментами, делается из другой системы отсчета, и потому только искусственно может быть отнесено к той реальности, которой является гаттерия. Такую ситуацию можно сопоставить с тем, как если бы некий человек вдруг потерял сознание, а потом резко, сразу пришел в себя. У него не было бы никаких оснований утверждать, что между моментом потери сознания и его обретением прошло сколько-то времени (если мы отвлечемся от физиологических механизмов, например, ощущения голода и т. д.). Он вынужден был бы узнавать о прошедшем времени из внешнего источника – например, он мог бы взглянуть на часы, и после этого сказать: «Я был без сознания два часа». Если мы отождествим Я и сознание, это высказывание сразу окажется бессмысленным. Кто был без сознания? Только внешние по отношению к сознанию источники информации могут сообщить, что в них, в этих иных источниках, происходили некоторые изменения между двумя моментами, для сознания ничем не разделенными. Значит, такое высказывание («Я был без сознания два часа») утверждает не тот факт, что между двумя мгновениями моего сознания прошло два часа, а то, что вне меня нечто изменилось. Время идет для тех, кто изменяется, для неизменных систем понятие времени бессмысленно.

Время есть мера изменчивости , оно отражает изменчивость системы. В неизменной системе время не движется вовсе, его не существует. Когда мы говорим, что нечто долгое время не изменялось, мы всегда указываем на то, что другие системы (по которым мы в данном случае и измеряем время) изменялись, а наблюдаемая система осталась неизменной. Все изменения, произошедшие с другими системами, пока в данной системе изменений не было, являются с ее точки зрения одновременными, одномоментными, произошедшими между ее значимыми изменениями. Если предположить, что гаттерия с сегодняшнего утра начнет эволюционировать, то все события, произошедшие в мире с момента, отстоящего на 200 млн. лет, и сегодняшним утром, для нее будут являться одновременными событиями. Понятие одновременности (синхронности) вводится именно таким образом. С точки зрения наблюдателя одновременно то, что случилось между значимыми для него изменениями. Поскольку можно утверждать, что выделенных, каким-то особенным образом истинных систем отсчета времени не существует (все мыслимые времена являются чьими-то, это собственные времена каких-то развивающихся систем), то первичной данностью является именно время данной развивающейся системы, в нашем примере – вдруг начавшей изменяться гаттерии, для которой 200 млн. лет представляют собой один неразрывный и недлительный момент времени. Любые другие оценки происходящего являются вторичными, интерпретирующими истинное событие с точки зрения другой системы, в собственных целях этой другой системы и с этой точки зрения – субъективными.

И наоборот, если в какой-либо относительно небольшой (с точки зрения стороннего наблюдателя) промежуток времени, за который раньше с этой системой ничего значимого не случалось, система вдруг претерпела большое количество изменений, это означает, что собственное время системы относительно шкалы абсолютного времени (или времени, принятого за абсолютное) ускорилось. Так, критические периоды в онтогенезе, когда зародыш особенно чувствителен к воздействиям, когда происходит большинство дифференцировок тканей и органов, представляют собой именно такие участки ускоренного времени. Ускорения и замедления времени легко видеть на хронологических шкалах исторических событий. Даже не ранжируя события по значимости, из самого поверхностного рассмотрения очевидно, что в XIII–XIV вв. в России время текло медленно, а при Петре – очень быстро.

Время в Средние века двигалось в Европе медленнее, чем в Возрождение или позже, в XIX–XX вв. Достаточно бессмысленным является, скажем, сравнение числа великих людей, появившихся в единицу абсолютного времени за эти два периода (социологическая методика Питирима Сорокина). То, что за сто лет в один период появляется меньше «значимых» (с точки зрения современной культуры) личностей, чем за сто лет в другой период времени, может указывать как на действительный факт «оскудения талантами», так и на иную скорость течения времени. Только выяснив относительную скорость двух периодов времени, можно высказать суждение о богатстве (или бедности) данного периода какими-либо событиями, в частности – рождениями великих людей.

Процесс, в котором преемственность ограничена, в меру этого ограничения выпадает из времени. Пример – циклические процессы. Непосредственно наблюдая циклический процесс, мы можем приписать каждой его стадии числовой индекс, датировать стадии процесса. Однако, поскольку этот процесс циклический, система по окончании цикла «забывает» все происшедшее. Собственное время такой системы замкнуто. Даты, относящиеся к различным циклам, не осмыслены для данной системы; такие даты ничего в ней не характеризуют и могут использоваться только для внешних и в этом смысле субъективных целей (например, для подсчета исследователем числа циклов), не характеризуя ни один из существенных процессов в системе. Так, в Китае конца XIX – начала XX вв. осуществлялись преобразования, которые в России происходили как во времена Петра Великого, так и во времена Ульянова-Ленина. И дело не только в том, что неким метафорическим образом в Китае Петр и Ленин действовали одновременно, а еще и в том, что реальные Петр Великий и Ленин с точки зрения Китая действовали одновременно: события, ознаменованные действиями этих личностей и происходящие в России, по «китайскому календарю» происходили одновременно. Датирование обретает смысл только для направленных процессов, а также псевдоциклических, в которых цикл не замкнут и на больших промежутках времени можно наблюдать существенное изменение системы.

В собственном времени системы существуют и «кольца времени». Таковы физиологические функции, обычно протекающие циклично. Время в этих процессах течет очень бурно, но в результате высокой степени повторяемости структуры процесса система «забывает» все, что происходило до начала ныне продолжающегося цикла. Разумеется, «забывает» только в аспекте рассматриваемой физиологической функции. Ведь одновременно в организме идут и другие процессы с другими характерными временами, для которых периоды «забвения» могут быть существенно иными. Сходные процессы происходят и в филогенезе (эволюционном развитии организмов). Примеры такого рода довольно редки, но все же имеются: такова, например, картина эволюции акул. Неродственные между собой и очень схожие формы несколько раз возникали в филогенезе акуловых рыб. В эволюционном развитии такие примеры редки, поскольку в филогенезе нет организационного субстрата, подобного генотипу, обращение к которому обеспечивает повторение онтогенезов. Точно так же и в истории наблюдаются только псевдоциклы, точного повторения всех состояний всех происходящих в обществе процессов не бывает. Однако если существенные переменные общественной жизни не испытывают длительного направленного развития, такое развитие приобретает многие черты циклических процессов, что видно на примере истории Китая или Египта.

Чтобы убедиться в наличии аспекта цикличности исторического времени, достаточно вспомнить развитие революционного движения в XIX веке (Достоевский в зрелые годы с ужасом наблюдал, как воскресают обступавшие его в юности бесы). В конце XX века Россия в существенных чертах повторила самое его начало – большинство политических вопросов обсуждалось таким образом, будто периода советской власти не было, историческое развитие в 90-е годы шагнуло в 1910-е. Новое время как целое в значительной мере повторяет развитие древнеегипетской цивилизации. Разумеется, отличий не счесть, но образ жизни после городской революции обладал множеством сходств с обществом нового времени: многоэтажные дома, в которых комнаты сдавались внаем, и виллы богачей; записные книжки деловых людей, канализация, солнечные очки, современные моды и женская косметика, отношение к гигиене тела; строительство гигантских сооружений, развитие астрономии и космологии, математики… Интерес к астрономии, математике и естественным наукам характерен для египетского времени – и для Нового времени, античность же обладает противоположными чертами. «…Античность в соответствии с ее установкой вообще как бы не «видела» техническую часть космоса цивилизации, не проявляла к ней никакого интереса (как известно, кроме данных о сводах нет ни одного достойного внимания упоминания о технических открытиях античности); интерес античности был направлен исключительно на интеллектуальную и теоретическую область…» (А. Вебер, 1999). Важно обратить внимание на такую стилистическую черту культуры, как отношение к личной гигиене. Как древнеегипетское, так и Новое время уделяли большое внимание чистоте тела; в промежуточный между этими эпохами период люди предпочитали оставлять этот аспект жизни без внимания. Этот показатель имеет различные глубокие корреляции с устройством душевной жизни людей. В целом по этому показателю новое время гомологично древнеегипетскому и существенно отличается от лежащей между ними эпохи греколатинской цивилизации.

Я упомянул несколько циклов культуры разной длительности – от нескольких десятилетий до тысячелетий. Подобные циклы разной длины можно наблюдать в государственном строительстве (периоды раздробленности сменяются временами усиленной интеграции), в экономике. За последние десятилетия экономисты открыли более десятка «экономических волн» разной длительности: 10–12 лет, 25, 50–60, 150 и более. Одни циклы начинаются с промышленной революции в Англии (конец XVIII в.), другие прослеживаются еще со времен средневекового Китая. Можно заключить, что определенная степень повторяемости, определенная цикличность широко распространена в истории. Исторические циклы накладываются на общий поступательный ход истории, на общую эволюцию человечества, и в результате эволюция эта выглядит как поэтапное развитие; можно сказать, что за период несколько больший двух столетий сменяется «стиль времени», и число этих стилей фиксировано, так что каждый большой цикл истории (он включает чуть более двух тысячелетий; таким циклом является греко-латинская эпоха; Новое время есть новый цикл, самое его начало) состоит из набора «повторяющихся времен». Достаточно ознакомиться с литературой по истории стилей в искусстве, циклах в экономике и проч., чтобы встретить множество параллельных явлений. Во многом такие параллели в соответствующих областях знания уже отмечены, хотя и не сведены к единым формам.

Итак, выявление ряда событий, ориентирование его и установление тем самым собственного времени развивающейся системы, является, по сути, классификационной задачей и решается типологическими методами. В существенных своих чертах методика определения хронологизации развивающейся системы является развернутым вариантом сравнительно-исторического метода. Другая задача – хронометрическая, привязка этого относительного времени к абсолютной шкале – обычно осуществляется соотнесением не с самой абсолютной шкалой (точнее, как говорилось выше, со шкалой, принимаемой за абсолютную), а с другой относительной шкалой, которая полагается в данном приближении близкой к абсолютной. В результате эта задача также решается сравнительным методом.

Понятно, что привязка палеонтологических образцов к истории земной коры посредством стратиграфии представляет собой привязку к относительной шкале собственного времени Земли. Тем самым задача всегда сводится к гомологизации шкал, к сравнению самих шкал. Совершенно очевидным в этом отношении является именно пример стратиграфии. Стратоны (слои земной коры) представляют собой зримые мероны (классифицированные части организма) и к тому же в последовательности их залегания непосредственно «материализуется» время (принцип Стенона). Значит, задачи хронологии (установление собственной последовательности событий) и хронометрии (привязки ряда событий к другому ряду) решаются с помощью типологических процедур. Основным методом исторических наук оказывается типологический метод, основанный на сравнительном методе.

Можно попытаться опровергнуть это утверждение, сославшись на то, что в отличие от природы у истории есть сознательные летописцы, внешние наблюдатели, которые без всякого гомологизирования шкал указывают в своих свидетельствах даты происходящих событий: «В лето от рождества Христова 2000…». Это возражение опровергается посредством указания на методы обращения с исходными датами на документах. Это только кажется, что историку даты даны непосредственно. Однако чуть более углубленное исследование вопроса показывает, что с этими «очевидными» датами дело обстоит также, как и с прочими историческими реалиями – они выясняются путем гомологизации, соотнесения с другими событиями, установления сходств и различий. Красивый пример относительной ценности аутентичных свидетельств дает греческая археология. В городе Приене на стене древнего здания нашли надпись, озаглавленную: «Имена эфоров», – и список из 15 имен, знаменитых спартанских имен… На весь список – только один эфор (Брасид). Здание это было гимнасией, надпись – древней шпаргалкой, составленной к тому же «двоечником». Аутентичное свидетельство оказалось неверным. Так же поступает историк с датированными документами – проверяет, истинны ли указанные на них даты. А проверка эта возможна только одним способом, который сводится к гомологизации событий, о которых говорится в документе, с событиями, известными из других источников. Никакое, даже самое подлинное историческое свидетельство не может быть включено в хронологическую шкалу помимо морфологического исследования, сопоставляющего этот факт с другими. Если какие-либо датировки вызывают сомнения (а в пределе это – все датировки), то истинный ход событий устанавливается сопоставлением различных систем датировок и сравнением событий.

Ярким (хотя и отрицательным) доказательством тому является «новая хронология» А.Т. Фоменко. Фоменко (вслед за Морозовым) демонстрируют попытку пересмотра «писаной истории» человечества методом гомологизации событий и отождествления сходных событий. Другое дело, что гомологизация эта производится достаточно бессистемно и по недостаточному синдрому признаков, недостаточно проверяется на взаимное соответствие и т. д. Для нас сейчас важно отметить, что в гуманитарных областях хронометрическая работа с данными ведется по тому же принципу, что и в области естественных наук: производятся гомологизации событий, проверка на соответствие с окружающими группами событий (соотнесение с локальными шкалами) и окончательное присвоение места на временной шкале («даты»). Проще говоря, Фоменко – очень плохой историк, и то, что профессионал делает виртуозно, автоматически, так что и рук не видно, у Фоменко явственно проступает в неуклюжих познавательных актах.

На языке биологии метод хронологизации событий, то есть установление их последовательности в рамках единой шкалы времени, состоит в анализе мерономического строения исследуемых архетипов, установлении высшего уровня мерона, отличающего данное событие от сходных, соотнесение уровней меронов и рангов таксонов. На языке истории эта методология формулируется в иных терминах: анализируются признаки сопоставляемых событий (например, феодальных договоров в России и Франции), устанавливаются различия и сходства, что позволяет сделать вывод либо о разной природе этих явлений (скажем, об отсутствии на Руси феодализма), либо о принципиальном сходстве их и возможности их объединения в рамках общего понятия (феодализма, со своими, но не слишком существенными вариациями во Франции и в России). Точно так же в биологии сопоставляются признаки, например, кита и собаки, устанавливаются различия и сходства, и делается вывод либо о разной природе этих организмов (о том, что они принадлежат к разным таксонам, отрядам китообразных и хищных соответственно), либо о принципиальном сходстве их и тем самым об объединении в один крупный таксон (класс млекопитающих), в рамках которого их планы строения предстают как вариации одного архетипа. Тем самым сравнение свойств приводит не просто к суждению о сходстве или различии, но указывает на уровень отмеченных сходств. На самом деле метод значительно более тонок, он позволяет устанавливать еще и значимость явлений и тем самым их место в системе сравнения (чему в биологии аналогичен ранг таксона).

Итак, основополагающим методом истории, как и естественных наук, является типологический метод, начинающийся со сравнения объектов. Благодаря сравнению событий выстраиваются представления о группах сходных явлений, обозначаемых одним именем; выявляются границы, объемы этих групп, а также их содержание, устройство. В результате у исследователя появляется картина мира, которая позволяет выдвигать осмысленные гипотезы о новых свойствах явлений и проверять эти гипотезы, уточняя состав и строение групп сходства. Все эти познавательные операции начинаются со сравнения (гомологизации) явлений по их частям (аспектам, признакам), организации рядов сравниваемых явлений. Значит, для того, чтобы ознакомиться, хотя бы поверхностным образом, с результатами работы сравнительного метода, нам придется сначала выстроить некоторое количество рядов сходных явлений в разных исторических целостностях. Только после этого можно будет представить, к чему подводит нас изучение истории сравнительным (типологическим) методом.

1. Методология – это учение о методах познания и преобразования действительности. Это система научных принципов и методов исторического исследования.

К методам изучения истории относятся следующие:

1. Сравнительный метод изучения истории заключается в сопоставлении исторических объектов в пространстве и времени.

2. Типологический метод – в классификации исторических явлений, событий, объектов

3. Идеографический метод изучения истории заключается в описании исторических событий и явлений.

4. Проблемно – хронологический метод изучения истории заключается в изучении последовательности исторических событий во времени.

5. Системный метод заключается в раскрытии внутренних механизмов функционирования и развития.

Для объективного исследования истории необходим комплекс исторических источников, к которым относятся:

1. Письменные (летописи, своды, документы и т.д.)

2. Вещественные (орудия труда, предметы быта, монеты, архитектурные сооружения и т.д.)

3. Устное народное творчество (фольклор, сказки, поговорки и т.д.)

4. Лингвистические (географические названия, личные имена и т.д.)

5. Кино-фото-документы.

Понятие история рассматривается с 2х позиций:

Процесс развития человеческого общества.

Обозначение науки, изучающее прошлое человечества.

Объект изучения истории: Общество

Предмет: Закономерности социально-экономического и политического развития общества и государства.

Закономерность – объективно существующее повторяющаяся связь явлений реальной жизни, выражающаяся в исторических событиях и фактах.

Чтобы понять сущность науки, нужно проследить путь ее становления или развития. Этим занимается историография, т.е. совокупность исторических исследований или история исторической науки. В историографии можно выделить несколько этапов:

I. В начальные века отечественная история передавалась через устную традицию (песни, легенды, былины).

II В средние века в России историография носила религиозный характер мышления.

II. Научное освещение российской истории начинается с XVIII в, так называемый дворянский этап.

Первый научный труд по истории России принадлежит Василию Никитичу Татищеву – крупнейшему дворянскому историку эпохи Петра I. Его капитальный труд «История Российская с самых древнейших времен» в 5 томах.

К этому же периоду относится Михаил Васильевич Ломоносов – автор ряда трудов по русской истории («Краткий российский летописец с родословием», «Древняя российская история»), в которых он положил начало борьбе против норманнской теории образования древнерусского государства.

Первый капитальный труд по истории Российского государства принадлежал Николаю Михайловичу Карамзину (1766 – 1826) 12 томов «Истории государства Российского».

IV. К новому этапу историографии относятся Сергей Михайлович Соловьев, автор многотомного труда «История России с древнейших времен», Василий Осипович Ключевский, написавший «Курс русской истории».

V. Советская историография, которая в изучении истории использовала формационный подход. К этому этапу относятся ученые, как М. Покровский (Краткий Курс ВКП(б), Греков Б. Д. Рыбаков Б. А.(язычество Древней Руси).

В настоящее время наблюдается тенденция с одной стороны, возврат к периодизации отечественной истории Соловьева, Ключевского и других дореволюционных историков, с другой – предпринимаются попытки дать периодизацию в соответствии с новыми ценностями и методологическими подходами.

2. Главные достижения античной эпохи:

Расцвет человеческой личности и приоритет духовной сферы, подъем науки и искусства

Разделение труда: умственного и физического.

Рождение систем абстрактных наук (подразумеваю что это об этике, и подобное)

Возникновение мировых религий: а м.р. стали важны шагом для упорядочения сферы идеологии, стали важными интеграционными факторами для взаимопонимания между народами, причисленных к одной вере.

Формирование городов-государств – полисов.

Этапы античности:

Первый (гомеровская Греция), который длился XII-VI ст. к н.э., характеризовался господством земледельческой аристократии, патриархальными родовыми отношениями.

Второй, который начался в VI ст. и длился к началу нашей эры, активно развивались ремесла, товарно-денежные отношения, получила широкое применение рабская работа во всех сферах производства. В политической жизни соревновались аристократия и демократия (торгово-ремесленные прослойки города), что послужило причиной постепенное отстранения аристократии от власти. Следствием этих изменений стало перемещение центра социально-экономического жизни из села в город, преобразование города из сердцевины аристократии на ремесленно-торговый центр.

3. Великое переселение народов - условное название совокупности этнических перемещений в Европе в IV-VII вв., разрушивших Западную Римскую империю и затронувших ряд территорий Восточной Европы. Прологом Великого переселения народов было передвижение германских племён (готы, бургунды, вандалы) в конце II - начале III вв. к Чёрному морю. Непосредственным толчком к Великому переселению народов было массовое передвижение гуннов (с 70- х гг. IV в.). В VI-VII вв. на территорию Восточной Римской империи вторгались славянские (склавины, анты) и другие племена.

Причины Большинство исследователей называют в качестве причин великих переселений уход из оскудевших и неблагоприятных регионов в поиске более привлекательных земель для проживания. Одной из главных причин стало общее похолодание климата, в связи с чем население территорий с континентальным климатом устремились в районы с более мягким климатом. Пик переселения пришёлся на период резкого похолодания 535-536 годов[источник не указан 158 дней].

Последствия

Социально-экономические и политические последствия В. п. н. были чрезвычайно велики. Оно способствовало падению рабовладельческого строя и слому римского государственного механизма (в Западной Римской империи). На значительной части Северного Средиземноморья распространяется свободное крестьянское землевладение, мелкое производство окончательно вытесняет рабовладельческую латифундию, создаются предпосылки для формирования феодального строя (что частично было подготовлено внутренним развитием Римской империи).

4. История народов нашей страны своими корнями уходит в глубокую древность. Родиной их далеких предков была Евразия. Индоевропейцы (предки германских, славянских и некоторых других народов) пришли в Европу из степей Северного Причерноморья и Поволжья (район их более раннего расселения вызывает споры) и первоначально заселили нижнее и среднее течение Дуная, северную часть Балкан. Под влиянием миграционных процессов единая индоевропейская общность распадается: племена, устремившиеся на Восток, доходят до побережья Каспия, проникают в Малую Азию и постепенно заселяют Индостанский полуостров. Движение на Запад позволило индоевропейцам продвинуться в глубь Европы. Время выделения славян (точнее - праславян) из индоевропейской языковой и этнической общности обычно относят ко II - I тыс. до н. э. Скорее всего, процесс обособления праславянских племен происходил тогда, когда племена расселились в Европе. По археологическим данным, прародиной славян являлась территория, которая простиралась от Одера на западе до Днепра на востоке, от Вислы и Припяти на севере до Дуная на юге. Ближайшими соседями славян на западе были кельтско-иллирийские племена, на севере - балтийские и финно-угорские, на юго-востоке - ираноязычные, на юго-западе - дакийские.

Главным местом обитания древних славян стал лес, который спасал от степных кочевников, давал пищу, одежду и обувь, жилище и топливо. Основными занятиями славянских племен были подсечное лесное земледелие, охота, бортничество, лесные промыслы. Другой природной стихией древнего человека были реки с их обильными рыбными запасами. Реки являлись главными средствами сообщения. Именно по течению рек шла славянская колонизация, проходили торговые пути, связывающие славян с другими народами. Так, "путь из варяг в греки" через Днепр соединял Балтику с Черным морем и Византией. Именно на этом пути возникли первые города - Новгород, Смоленск, Киев

Славяне, как и другие народы, находившиеся на стадии военной демократии, были язычниками. Они поклонялись силам природы, которые были непонятны человеку, обожествляли умерших предков. При всех неповторимых особенностях язычество восточных славян являлось лишь ветвью общеславянского, шире - общеиндоевропейского, более того - общечеловеческого древа языческой религии и мифологии. Славянские дохристианские верования в своем развитии прошли три этапа. Первоначально славяне приносили жертвы упырям и берегиням. Упыри - это вампиры, оборотни, олицетворявшие зло. Берегини - добрые, помогающие человеку духи. эээ

5. Киевская Русь одно из крупнейших государств Средневековья IX-XII вв. В отличие от Восточных и Западных стран, процесс

формирования государственности имел свои специфические черты - пространственные и геополитические. Геополитическое пространство, в котором располагалась Киевская Русь, находилось на стыке разных миров: кочевого и оседлого, христианского и мусульманского, языческого и иудейского. В ходе своего становления Русь приобрела особенности как Восточных, так и Западных государственных образований, поскольку занимала срединное положение между Европой и Азией и не имела ярко выраженных естественных географических границ в пределах огромного равнинного пространства. Потребность в постоянной защите от внешних врагов значительной территории вынуждала сплачиваться народы с разным типом развития, вероисповедания, культуры, языка, создавать сильную государственную власть. Древнерусское государство возникает в неоднородном обществе и представляет собой способ регулирования отношений между различными социальными слоями, классами и т.д.

Началом формирования древнерусской народности следует считать IX – X вв. – время возникновения на Руси феодальных отношений и образования Древнерусского государства.

Сначала собирание земель в одно, затем сегментация,вследствие войн и междоусобиц:)

6. «Русская правда» является законодательным оформлением политического строя Древнерусского государства, который сочетал в себе черты новой феодальной формации в виде единовластия великого князя и пережитки старых родоплеменных общинных отношений в форме народного собрания, или веча всех свободных городских жителей. Во главе государства стоял великий князь, передававший власть и по старшинству, и по завещанию, и по наследованию от отца к сыну, и благодаря призванию князя жителями города - центра княжества. Это многообразие форм наследования власти говорит о переходном, неустойчивом характере древнерусского общества. Киевский князь осуществлял всю полноту власти в государстве: он был законодателем, военным предводителем, верховным судьей и администратором на территории всех русских земель.

Особое место в политической структуре Киевской Руси занимала княжеская дружина. Она являлась не только военной силой, но и принимала непосредственное участие в управлении страной. Одни княжеские дружинники выполняли функцию судебных исполнителей («мечники»), другие выступали в роли сборщиков налогов и штрафов («вирники»), третьи выполняли поручения в области дипломатических отношений с другими странами. С помощью дружины князья укрепляли свою власть, расширяли территорию государства.

7. Более пяти столетий Русь находилась в тесных отношениях с Византией. Само становление древнерусского государства происходило при самых многообразных контактах и столкновениях с византийцами. Византия всегда привлекала русских купцов. Чтобы добиться от Византии более высокого дипломатического признания и льгот на торговлю, на Константинополь ходили русская рать и военные корабли. Русские заключали с греками договоры и иногда помогали Византии войсками. Но если говорить о культурном взаимодействии и взаимовлиянии между Русью и Византией, то самым значительным результатом взаимоотношений между двумя государствами стало принятие Русью православия - одной из важнейших основ византийской культуры.

Одним из самых крупных событий, имевших долгосрочное значение для Руси, сталопринятие христианства в качестве государственной религии.Основная причина введения христианства в его византийском варианте – православии – состояла в необходимости формирования государственной идеологии, духовного объединения разноплеменных народов Руси, укрепления международных связей на прочной основе. В новых условиях языческая религия не обеспечивала в полном объеме процесс формирования государственности, так как в силу свойственного ей многобожия не способна была объединить Русь, укрепить авторитет великокняжеской власти. Процесс принятия новой религии был длительным и противоречивым. Он начался попыткой князя Владимира создать единый языческий пантеон. Главным же стало крещение окружения князя и Киева по православному чину в 988 г. Крещение народа наиболее активно осуществлялось в 988–998 гг. В отличие от городского населения крестьяне еще долго не принимали новую веру, причем особенно серьезным было сопротивление в северных районах страны (Новгород и др.).

Объективно введение христианства способствовало укреплению политического единства древнерусских земель, окончательной ликвидации племенной обособленности. Православие оказало значительное культурное влияние на общество: более широкое распространение получила письменность, появились школы, началось систематическое летописание.

8. Наиболее важные причины раздробленности

1. Раздел единой территории государства между наследниками в условиях отсутствия юридически обоснованного права престолонаследия. Формально начало «удельного периода» относится ко времени завещания Ярослава Мудрого в 1054 г., по которому он посадил своих сыновей для управления страной в разных русских областях. Разделы княжеских земель между наследниками, ставшие особенно ощутимыми к XIII в., усугубляли дробление княжеств-государств.

2. Господство натурального хозяйства. Феодальное хозяйство в это время в основном носило натуральный характер, было замкнутым. Экономические связи с центром были слабы, а военно-политическое могущество местной власти неуклонно усиливалось, поэтому города постепенно превратились прежде всего в ремесленно-торговые центры дляокрестных земель.

3. Укрепление собственности феодалов на землю. Многие города представляли собой феодальные усадьбы, крепости князей. В городах создавались местные аппараты власти, их главной задачей было поддержание авторитета власти местного князя.

4. Ослабление внешней угрозы – половецких набегов, интенсивность которых резко упала в результате активных военных действий Владимира Мономаха и его сына Мстислава.

5. Падение престижа Киева, связанное с тем, что он утратил свое прежнее значение торгового центра Руси. Крестоносцами были проложены новые торговые пути из Европы на Восток через Средиземное море. Кроме того, Киев был практически разрушен в 1240 г. во время монголо-татарского нашествия.

Распад Руси на отдельные княжества сыграл не только отрицательную (ослабление перед монголо-татарским нашествием), но и положительную роль: он способствовал бурному росту городов и вотчин в отдельных княжествах, развитию торговли с Прибалтикой, с немцами, развитию местной культуры - строились архитектурные сооружения, создавались летописи и т. п. Русь не распалась полностью. Киевское княжество хоть и формально, но цементировало страну; сохраняла свое влияние общерусская православная церковь, которая выступала за единство Руси, осуждала княжеские усобицы;

Состав Руси: Наиболее крупными были княжества: · Киевское (Киев); · Черниговское (Чернигов), Северское (Новгород-Северский); · Галицко-Волынское (Галич и Владимир-Волынский); · Владимиро-Суздальское (Владимир-на-Клязьме); · Новгородская земля (Великий Новгород). Но определились три основных политических центра: на юго-западе - Галицко-Волынское княжество; на северо-востоке - Владимиро-Суздальское княжество и Новгородская земля. 9. В конце 1237 г. феодальная Русь подверглась нашествию татаро-монгол.

Золотая Орда окончательно покорила Русь в 1240 г. Одна за другой полегли на полях сражений храбрые княжеские дружины, погибли тысячи русских людей, до последнего отстаивавших свою землю. После разгрома и гибели великого князя Юрия Всеволодовича в битве с татаро-монголами в 1238 г. на реке Сити его брат Ярослав Всеволодович Владимирский (отец Александра Невского) “начал платить дань царю Батыю в Золотую Орду. И после него наши русские князья, сыновья и внуки его многие годы выходы и оброки платили царям в Золотую Орду, повинуясь им, и все принимали от них власть...”, - читали мы в написанной почти через столетие после обретения Русью независимости в “Казанской истории”.*1*

10. Образование единого централизованного государства в результате объединения русских земель вокруг Москвы на протяжении XIV-XV веков представляло собой весьма сложное и противоречивое явление. Оно имело ряд отличительных особенностей по сравнению с аналогичным процессом в ряде стран Западной Европы. При этом определяющим моментом была не столько экономическая потребность, сколько национально-патриотическая идея объединения для борьбы за независимость. Несомненно, объединение русских земель еще не означало преодоление экономического и социального своеобразия территории. Однако уже в это время Русь предстала перед Европой как могучее многонациональное государство Россия.

Московские князья, русские цари (с 1547) и императоры (с 1721)

Годы Имя правителя

Династия Рюриковичей

1331-1340 Иван I Данилович Калита

1340-1353 Симеон Иванович Гордый

1353-1359 Иван II Иванович Красный

1360-2 Дмитрий I Константинович

1362-89 Дмитрий II Иванович Донской

1389-1425 Василий I Дмитриевич

1425-33, 1434-46, 1447-62 Василий II Васильевич Темный

1434 Юрий Дмитриевич

1446-7 Дмитрий III Юрьевич Шемяка

1462-1505 Иван III Великий

1505-33 Василий III

1533-1584 Иван IV Грозный (царь с 1547)

1584-1598 Федор I Иванович

11. Василий III умер в 1533 году, оставив наследником престола трехлетнего Ивана IV. Перед смертью он создал регентский (опекунский) совет, в который вошли представители наиболее могущественных аристократических кланов Боярской думы. Совет должен был помогать малолетнему Ивану управлять государством до его совершеннолетия.

Ввиду малолетства великого князя вокруг престола развернулась ожесточенная борьба. В ходе этой борьбы потерпели поражение два брата Василия III: дмитровский удельный князь Юрий Иванович и старицкий удельный князь Андрей Иванович. Оба были арестованы и умерли в тюрьме. Оспаривал у великой княгини регентство и ее дядя Михаил Глинский. Его арестовали и обвинили в том, что он якобы пытался опоить зельем умершего великого князя.

Оттеснив от престола конкурентов, Елена Глинская cосредоточила в своих руках всю полноту власти, официально выступая как соправительница сына. Ближайшим советником ее стал боярин князь Иван Федорович Овчина - Телепнев Оболенский.

Елена Глинская прилагала значительные усилия для укрепления централизованного государства. Были ликвидированы два крупнейших в стране удельных княжества - Дмитровское и Старицкое. Она поддерживала дворянство, сокращала земельные и податные привилегии монастырей, провела монетную реформу. В частности, она выпустила новую монету, на которой был изображен всадник с копьем, из-за чего монета и получила название копейки. Единая монетная система укрепила финансы, сделала рубль более устойчивым.

Возник новый орган власти – Земский собор. Земские соборы собирались нерегулярно и занимались решением важнейших государственных дел, прежде всего вопросами внешней политики и финансов. В их состав входили Боярская дума, Освящённый собор – представители высшего духовенства; на совещаниях Земских соборов присутствовали также представители дворянства и верхушки посада. Первый Земский собор был созван в 1549г.

Основными задачами внешней политики России в XVI в являлись: а) на юго-востоке и востоке – борьба с Казанским и Астраханским ханствами и начало освоения Сибири; б) на западе – борьба за выход к Балтийскому морю; в) на юге - защита страны от набегов крымского хана. a) Образовавшиеся в результате распада Золотой Орды Казанское и Астраханское ханство постоянно угрожали русским землям. Они держали в своих руках Волжский торговый путь

Опричнина ликвидировала в стране политическую раздробленность, но вызвала в стране ещё больше противоречий. В стране назрел экономический кризис, наступила разруха.

Шла централизация денежной системы и системы мер.

Наряду с реформированием дворянского ополчения в 1550 году создается стрелецкое войско, ставшее ядром постоянной армии

В течение первого периода царь, вместе с ближайшим окружением (дворянин Адашев, князь Курбский и др.), составившим «Избранную Раду» (1549 - 1560 гг.), укрепил централизацию страны, расширил прерогативы монарха. Учреждены Земские Соборы (с 1549г.) с частично выборным составом, была завершена ликвидация уделов, сформирована приказная система, перестроена система местного управления (отмена кормлений, выборные земские и губные органы), созданы стрелецкие (полупрофессиональные) войска.

12. Одним из самых трагических периодов в истории Российского государства был период конца XVI - начала XVII века, известный под названием Смутного времени. Начало его большинство историков связывает с пресечением династии Рюриковичей в 1598 году, а конец - с утверждением династии Романовых в 1613 году.

Российский престол стал объектом борьбы многочисленных законных и незаконных претендентов. Общество разделилось на нескольковраждующих группировок, центральной власти, по сути дела, не было. Шла самая настоящая гражданская война. Такое развитие событий подтолкнуло внешних врагов России, в данном случае Польшу и Швецию, на активные наступательные действия. В результате этого Россия вполне могла потерять независимость.

Главными причинами Смутного времениявляются: затяжные войны второй половины XVI в. (Ливонская, Шведская, военные походы на Казань и др.); опричнина, массовые казни; боярская междоусобица; династическийкризис (смерть

царевича Дмитрия в 1591 г., прекращение династии Рюриковичей после смерти царя Федора Ивановича в 1598 г.); неурожай и голод 1601–1603 гг.

ПЕРВЫЙ ЭТАП СМУТЫ. 1598 - 1605 гг., - период царствования Бориса Годунова.

ВТОРОЙ ЭТАП СМУТЫ. 1605 - 1609 гг. В этот период произошел полный распад государства, гражданская война охватила все слои общества: дворянство, крестьянство, казачество. В Москве, как в калейдоскопе, сменялись власти: Лжедмитрий I, Василий Шуйский, Лжедмитрий II, Боярская дума, правление которой вошло в историю под названием "семибоярщина". Однако не было сил, способных стабилизировать ситуацию. Некоторые историки связывают возможности стабилизации с именем Лжедмитрия I.

ТРЕТИЙ ЭТАП СМУТЫ. 1610 - 1613 гг. Это время выбора пути развития. В те годы активно предпринимались активные попытки возродить на русских землях европейское устройство. Они связаны с западными государствами, прежде всего с Польшей. После свержения Шуйского несколько месяцев в Москве было правление из 7 бояр, вот они и "организовали" присягу польскому королевичу Владиславу, пригласив его на престол.

Экономические последствия) сокращение посевных площадей) нехватка рабочих рук в) пополнение царской казны) разорение крестьянский хозяйств) упадок промыслов) упадок ремесленного производства) оживление торговли

Последствия «смуты» - людские и материальные потери;

- ухудшение геополитического положения страны (потеря территорий на западе);

Закрепление форм деспотического самодержавия, соответствующего интересам дворянства, внесшего решающий вклад в преодоление «смуты».

Избрание на трон представителя родовитого московского боярства Михаила Романова означало сохранение государственного суверенитета страны - «месторазвития» российской истории.

13. Культура России XVI в. носила ярко выраженный традиционалистский характер. Считалось, что все происходящее в мире - это отображение божественного “первообраза”, наиболее четко запечатленного в древности. Впоследствии наступило “искажение” истины. При решении конкретных государственных вопросов в Боярской думе в расчет принимались не столько обстоятельства дела, сколько примеры из истории прошлого. Побеждал в споре не тот, кто предлагал рациональное решение вопроса, а тот, кто ссылался на более значимый случай из истории, связанный с известным государственным деятелем, лучше всего со святым, таким, как Александр Невский. Решающим аргументом было то, что надо делать “по отчине” или “по обычаю”, т. е. точно так, как делали в старину. Изменение традиций представлялось разрушительным для государства. “А которая земля обычаи переменяет,- писал боярин Берсень Беклемишев,- та земля недолго стоит”.

Особенностью истории России было то, что традиционная культура сложилась здесь позднее, чем в Западной Европе. Это было связано прежде всего с затянувшейся колонизацией и татарским игом, повернувшим страну лицом на Восток и отторгнувшим ее от культурного мира Европы. Все это подрывало органическое развитие культуры. При этом уже с XV-XVI вв. возрастало культурное влияние Европы на Россию. В Москве появлялось все больше иноземцев. Распространялись новые идеи, обычаи - брить бороду и курить табак. Это активизировало силы традиционалистской реакции.

Традиционная культура обладала способностью развития, но этот процесс подчас имеет обратное направление по сравнению с эволюцией современной культуры.

В традиционной православной культуре отразились коллективистские идеалы русского народа. Поэтому покаяние в грехе часто носило поверхностный характер. Это, скорее, покаяние не перед Богом, а перед обществом.

14. Российский абсолютизм - в отличие от европейского, оформившегося в условиях перехода от феодальных к буржуазным отношениям - складывался на основе господства феодально-крепостнической системы. Российский абсолютизм - самодержавие с бюрократией, создающей механизм реализации неограниченной власти государя в центре и на местах.

Целью занятия является освоение принципов историко-генетического, историко-сравнительного, историко-типологического методов исторического исследования.

Вопросы :

1. Идиографический метод. Описание и обобщение.

2. Историко-генетический метод.

3. Историко-сравнительный метод.

4. Историко-типологический метод. Типологизация как прогнозирование.

При изучении этой темы рекомендуется обратить внимание в первую очередь на работы И.Д. Ковальченко , К.В. Хвостовой , М.Ф. Румянцевой , Антуана Про , Джона Тоша , раскрывающих её современное состояние в достаточной мере. Можно изучить и другие работы в зависимости от наличия времени и если данная работа непосредственно касается темы научных поисков студента .

Под «историческим», «историей» в научном познании в широком смысле понимается все то, что в многообразии объективной общественной и естественной реальности находится в состоянии изменения и развития. Принцип историзма и исторический метод имеют общее научное значение. Они равно применяется в биологии, геологии или астрономии также как и для изучения истории человеческого общества. Этот метод позволяет познавать реальность посредством изучения её истории, что отличает указанный метод от логического, когда суть явления раскрывается путем анализа данного его состояния. Под методами исторического исследования понимают все общие методы изучения исторической реальности , т. е. методы, относящиеся к исторической науке в целом, применяемые во всех областях исторических исследований. Это – специально-научные методы. Они, с одной стороны, основываются на методе общефилософском, и на той или иной совокупности методов общенаучных, а с другой – служат основой методов конкретно-проблемных, т. е. методов, используемых в изучении тех или иных конкретных исторических явлений в свете тех или иных исследовательских задач. Отличие их заключается в том, что они должны быть применимы к изучению прошлого по тем остаткам, которые от него остались.

Понятие «идеографический метод», введенное представителями немецкой неокантианской философии истории, предполагает не только необходимость описания изучаемых явлений, но и сводит к нему функции исторического познания в целом. На самом деле описание, хотя и является важной ступенью этого познания, не представляет собой универсальный метод. Это всего лишь одна из процедур мышления историка. Каковы же роль, границы применения и познавательные возможности описательно-повествовательного метода?

Описательный метод связан с природой общественных явлений, их особенностями, их качественным своеобразием. Этими свойствами нельзя пренебречь, с ними не может не считаться ни один метод познания.

Отсюда следует, что познание в любом случае начинается с описания, характеристики явления, причем структура описания определяется в конечном счете характером изучаемого явления. Вполне очевидно, что столь конкретный, индивидуально-своеобразный характер объекта исторического познания требует и соответствующих языковых средств выражения.

Единственно пригодным для этой цели языком является живая разговорная речь в составе литературного языка современной историку эпохи, научных исторических понятий, терминов источников. Только естественно-языковой, а не формализованный способ изложения результатов познания делает их доступными массовому читателю, что важно в связи с проблемой формирования исторического сознания.

Сущностно-содержательный анализ невозможен без методологии, она лежит также в основе описания хода событий. В этом смысле описание и анализ сущности явлений - независимые, но взаимосвязанные, взаимообусловленные ступени познания. Описание - это не беспорядочное перечисление сведений об изображаемом, а связное изложение, имеющее свою логику и смысл. Логика изображения может в той или иной мере выражать подлинную суть изображаемого, однако в любом случае картина хода событий зависит от тех методологических представлений и принципов, которыми пользуется автор.

В подлинно научном историческом исследовании формулировка его цели основана на позиции, в том числе методологической, его автора, хотя само исследование осуществляется по-разному: в одних случаях в нем ярко выражена тенденция, в других - стремление к всестороннему анализу и оценке изображаемого. Однако в общей картине событий удельный вес того, что является описанием, всегда преобладает над обобщением, выводами относительно сути предмета описания.

Историческая реальность характеризуется рядом общих черт, и поэтому можно выделить и основные методы исторического исследования. По определению академика И.Д. Ковальченко к числу основных общеисторических методов научного исследования относятся: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный . При использовании того или иного общеисторического метода применяются и другие общенаучные методы (анализ и синтез, индукция и дедукция, описание и измерение, объяснение и т. д.), которые выступают в качестве конкретных познавательных средств, необходимых для реализации подходов и принципов, лежащих в основе ведущего метода. Вырабатываются также необходимые для проведения исследования правила и процедуры (исследовательская методика) и применяются определенные орудия и инструменты (техника исследования) .

Описательный метод – метод историко-генетический. Историко-генетический метод относится к числу наиболее распространённых в исторических исследованиях. Он состоит в последовательном обнаружении свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе её исторического движения, что позволяет в наибольшей мере приблизиться к воссозданию реальной истории объекта. Познание идёт (должно идти) последовательно от единичного к особенному, а затем – к общему и всеобщему. По логической природе историко-генетический метод является аналитически-идуктивным, а по форме выражения информации об исследуемой реальности – описательным. Разумеется, это не исключает использования (иногда даже и широкого) и количественных показателей. Но последние выступают как элемент описания свойств объекта, а не как основа для выявления его качественной природы и построения его сущностно-содержательной и формально-количественной модели .

Историко-генетический метод позволяет показать причинно-следственные связи и закономерности исторического развития в их непосредственности, а исторические события и личности охарактеризовать в их индивидуальности и образности. При использовании этого метода в наибольшей мере проявляются индивидуальные особенности исследователя. В той мере, в какой последние отражают общественную потребность, они положительно воздействуют на исследовательский процесс.

Таким образом, историко-генетический метод представляет собой наиболее универсальный, гибкий и доступный метод исторического исследования. Вместе с тем ему присуща и ограниченность, что может приводить к определенным издержкам при его абсолютизации.

Историко-генетический метод направлен, прежде всего, на анализ развития. Поэтому при недостаточном внимании к статике, т.е. к фиксированию некоей временной данности исторических явлений и процессов, может возникнуть опасность релятивизма.

Историко-сравнительный метод также давно применяется в исторических исследованиях. Вообще сравнение – важный и, пожалуй, самый широко распространённый метод научного познания. В сущности, без сравнения не обходится ни одно научное исследование. Логической основой историко-сравнительного метода в том случае, когда устанавливается сходство сущностей, является аналогия. Аналогия – это общенаучный метод познания, который состоит в том, что на основе сходства – одних признаков сравниваемых объектов делается заключение о сходстве других признаков . Понятно, что при этом круг известных признаков объекта (явления), с которым производится сопоставление, должен быть шире, чем у исследуемого объекта.

Историко-сравнительный метод – критический метод. Сравнительный метод и проверка источников – основа исторического «ремесла», начиная с исследований историков-позитивистов. Внешняя критика позволяет с помощью вспомогательных дисциплин установить подлинность источника. Внутренняя критика основана на поиске внутренних противоречий в самом документе. Марк Блок считал самыми надёжными источниками ненамеренные, невольные свидетельства, которые не предназначались для того, чтобы нас информировать. Сам он называл их «указаниями, которое прошлое непредумышленно роняет вдоль своего пути» . Ими могут быть частная переписка, сугубо личный дневник, счета предприятия, акты записей о бракосочетаниях, декларации о наследовании, а также различные предметы.

В общем виде любой текст закодирован системой представлений, тесно связанной с языком, которым он написан. Донесение чиновника любой эпохи будет отражать то, что он рассчитывает увидеть и то, что он способен воспринять: он пройдёт мимо того, что не укладывается в схему его представлений.

Именно поэтому критический подход к любой информации – основа профессиональной деятельности историка. А критическое отношение требует интеллектуальных усилий. Как писал Ш. Сеньобос: «Критика противна нормальному устройству человеческого ума; спонтанная склонность человека состоит в том, чтобы верить тому, что говорят. Вполне естественно принимать на веру всякое утверждение, особенно письменное; с тем большей лёгкостью, если оно выражено цифрами, и с ещё большей лёгкостью – если оно исходит от официальных властей.… Следовательно, применять критику значит избрать образ мыслей, противоречащий спонтанному мышлению, занять позицию, которая противоестественна.… Этого нельзя достичь без усилий. Спонтанные движения человека, упавшего в воду, – это всё, что нужно для того, чтобы утонуть. В то время как научится плавать, значит тормозить свои спонтанные движения, которые противоестественны» .

В целом историко-сравнительный метод обладает широкими познавательными возможностями. Во-первых, он позволяет раскрывать сущность исследуемых явлений в тех случаях, когда она неочевидна, на основе имеющихся фактов; выявлять общее и повторяющееся, необходимое и закономерное, с одной стороны, и качественно отличное – с другой. Тем самым заполняются пробелы, и исследование доводится до завершенного вида. Во-вторых, историко-сравнительный метод даёт возможность выходить за пределы изучаемых явлений и на основе аналогий приходить к широким историческим параллелям. В-третьих, он допускает применение всех других общеисторических методов и менее описателен, чем историко-генетический метод .

Сравнивать можно объекты и явления и однотипные и разнотипные находящиеся на одних и тех же и на разных стадиях развития. Но в одном случае сущность будет раскрываться на основе выявления сходств, а в другом – различий. Соблюдение указанных условий исторических сравнений, в сущности, означает последовательное проведение принципа историзма .

Выявление существенности признаков, на основе которых должен проводиться историко-сравнительный анализ, а также типологии и стадиальности сравниваемых явлений чаще всего требует специальных исследовательских усилий и применения других общеисторических методов, прежде всего историко-типологического и историко-системного. В сочетании с этими методами историко-сравнительный метод является мощным средством в исторических исследованиях.

Но и этот метод, естественно, имеет определённый диапазон наиболее эффективного действия. Это – прежде всего изучение общественно-исторического развития в широком пространственном и временном аспектах, а также тех менее широких явлений и процессов, суть которых не может быть раскрыта путем непосредственного анализа ввиду их сложности, противоречивости и незавершенности, а также пробелов в конкретно-исторических данных

Сравнительный метод используется также как средство разработки и верификации гипотез. На его основе возможна ретроальтернативистика. История как ретросказание предполагает возможность двигаться во времени в двух направлениях: от настоящего и его проблем (и одновременно накопленного к этому времени опыта) к прошлому, и от начала событии до его финала. Это привносит в поиск причинности в истории элемент стабильности и силы, который не следует недооценивать: конечный пункт задан, и в своей работе историк исходит именно из него. Этим не устраняется риск бредовых построений, но, по крайней мере, он сведён к минимуму. История события это фактически совершившийся социальный эксперимент. Его можно наблюдать по косвенным свидетельствам, строить гипотезы, проверять их. Историк может предлагать всевозможные трактовки Французской революции, но в любом случае у всех его объяснений имеется общий инвариант, к которому они должны сводится: сама революция. Так что полёт фантазии приходится сдерживать . В данном случае сравнительный метод применяется как средство разработки и верификации гипотез. Иначе этот приём называют ретроальтернативистикой. Вообразить себе другое развитие истории – это и есть единственный способ найти причины истории реальной .

Раймон Арон призывал рационально взвешивать возможные причины тех или иных событий путём сопоставления того, что имелось в возможности: «Если я говорю, что решение Бисмарка стало причиной войны 1866 года … то я имею в виду, что без решения канцлера война бы не началась (или, по крайней мере, не началась бы в тот момент)… фактическая казуальность выявляется только путём сопоставления с тем, что имелось в возможности . Любой историк для объяснения того, что, было, задаётся вопросом о том, что могло бы быть. Теория служит лишь для того, чтобы облечь в логическую форму этот спонтанный приём, которым пользуется всякий рядовой человек. Если мы ищем причину явления, то не ограничиваемся простым сложением или сопоставлением антецедентов. Мы стараемся взвесить собственное влияние каждого из них. Для осуществления подобной градации мы берём один из этих антецедентов, мысленно полагаем его несуществующим или видоизменённым и стараемся реконструировать или вообразить, что произошло бы в этом случае. Если вам приходится признать, что изучаемое явление в отсутствие этого фактора (или в случае, если бы он был не таким) было бы иным, мы заключаем, что этот антецедент является одной из причин какой-то части явления-следствия, а именно той его части, изменения в которой нам пришлось предположить.… Таким образом, логическое исследование включает в себя следующие операции: 1) расчленение явления-следствия; 2) установление градации антецедентов и выделение того антецедента, влияние которого нам предстоит оценить; 3) конструирование ирреального течения событий; 4) сравнение между собой умозрительных и реальных событий. Предположим на время… что наши общие знания социологического характера позволяют нам создавать ирреальные конструкции. Но каков будет их статус? Вебер отвечает: речь в этом случае будет идти об объективных возможностях, или, иначе говоря, о развитии событий в соответствии с известными нам закономерностями, но лишь вероятном» .

Этот анализ помимо событийной истории относится и ко всему остальному. Фактическая казуальность выявляется только путём сопоставления с тем, что имелось в возможности . Если, например, перед вами встаёт вопрос о причинах Великой французской революции и если мы хотим взвесить то значение, которое имели соответственно экономические факторы (кризис французской экономики в конце XVIII века, плохой урожай 1788 года), социальные факторы (подъём буржуазии, дворянская реакция), политические факторы (финансовый кризис монархии, отставка Тюрго) и т.д., то не может быть иного решения, кроме как рассмотреть одну за другой все эти различные причины, предположить, что они могли быть другими, и попытаться вообразить развитие событий, которое могло бы последовать в этом случае. Как говорит М.Вебер, чтобы «распутать реальные причинные отношения, мы создаём нереальные». Такой «воображаемый опыт» является для историка единственным способом не только выявить причины, но также распутать, взвесить их, как выражаются М. Вебер и Р. Арон, то есть установить их иерархию .

Историко-сравнительному методу присуща определённая ограниченность, следует иметь в виду и трудности его применения. Далеко не все явления можно сравнивать. Посредством его познается, прежде всего, коренная сущность реальности во всём ёе многообразии, а не её конкретная специфика . Сложно применение историко-сравнительного метода при изучении динамики общественных процессов. Формальное применение историко-сравнительного метода чревато ошибочными выводами и наблюдениями.

Историко-типологический метод , как и все другие методы, имеет свою объективную основу. Она состоит в том, что в общественно-историческом развитии, с одной стороны, различаются, а с другой, тесно взаимосвязаны единичное, особенное, общее и всеобщее. Поэтому важной задачей в познании общественно-исторических явлений, раскрытии их сущности становится выявление того единого, которое было присуще многообразию тех или иных сочетании индивидуального (единичного)

Социальная жизнь во всех её проявлениях – постоянный динамический процесс. Он представляет собой не простое последовательное течение событий, а смену одних качественных состояний другими, имеет свои несхожие стадии. Выделение этих стадий также является важной задачей в познании общественно-исторического развития.

Непрофессионал прав, когда узнаёт исторический текст по наличию в нём дат .

Первая особенность времени, в которой, в общем-то, нет ничего удивительного: время истории – это время различных общественных коллективов: обществ, государств, цивилизаций. Это время, служащее ориентиром для всех членов некоей группы. Военное время всегда тянется очень долго, революционное время было временем пролетевшим очень быстро. Колебания исторического времени являются коллективными. Поэтому их можно объективировать . Задача историка определять направление движения. Отказ от телеологической точки зрения в современной историографии не позволяет историку допустить существование чётко направленного времени, каким оно представляется современникам. Сами исследуемые процессы своим ходом сообщают времени определённую топологию. Прогноз возможен не в форме апокалипсического пророчества, а прогноз, направленный от прошлого к будущему, опирающийся на диагноз, основанный на прошлом, в целях возможного развития событий и оценке степени его вероятности.

Р. Козеллек по этому поводу пишет: «В то время как пророчество выходит за горизонт просчитываемого опыта, прогноз, как известно, сам вкраплён в политическую ситуацию. Причём в такой степени, что сделать прогноз уже само по себе означает изменить ситуацию. Прогноз таким образом, – это сознательный фактор политического действия, он делается в отношении событий путём обнаружения их новизны. Поэтому каким-то непредсказуемо предсказуемым образом время всегда выносится за пределы прогноза»

Первый шаг в работе историка – составление хронологии . Второй шаг – это периодизация . Историк разрезает историю на периоды, заменяет неуловимую непрерывность времени некоей означающей структурой. Выявляются отношения прерывности и непрерывности: непрерывность имеет место внутри периодов, прерывность – между периодами

Периодизировать значит, таким образом, выявлять прерывность, нарушения преемственности, указывать на то, что именно меняется, датировать эти изменения и давать им предварительное определение. Периодизация занимается идентификацией преемственности и её нарушений. Она открывает путь интерпретации. Она делает историю если и не вполне доступной пониманию, то, по крайней мере, уже мыслимой .

Историк не занимается реконструкцией времени во всей его полноте для каждого нового исследования: он берёт то время, над которым уже работали другие историки, периодизация которого имеется. Поскольку задаваемый вопрос приобретает легитимность лишь в результате своей включённости в исследовательское поле, историк не может абстрагироваться от предшествующих периодизаций: ведь они составляют язык профессии .

Типологизация как метод научного познания имеет своей целью разбиение (упорядочение) совокупности объектов или явлений на качественно определенные типы (классы на основе присущих им общих существенных признаков. Направленность на выявление сущностно-однородных в пространственном или временном аспектах совокупностей объектов и явлений отличает типологизацию (или типизацию) от классификации и группировки, в широком смысле, при которых может и не ставиться задача выявления принадлежности объекта как целостности к той или иной качественной определенности. Разбиение здесь может ограничиваться группировками объектов по тем или иным признакам и в этом плане выступать как средство упорядочивания и систематизации конкретных данных об исторических объектах, явлениях и процессах. Типологизация же, будучи по форме разновидностью классификации, является методом сущностного анализа .

Наиболее эффективно эти принципы могут быть реализованы только на основе дедуктивного подхода. Он состоит в том, что соответствующие типы выделяются на основе теоретического сущностно-содержательного анализа рассматриваемой совокупности объектов . Итогом анализа должно быть не только определение качественно отличных типов, но и выявление тех конкретных признаков, которые характеризуют их качественную определенность. Это создает возможность для отнесения каждого отдельного объекта к тому или иному типу .

Все это диктует необходимость применения при типологизации как совмещенного дедуктивно-индуктивного, так и собственно индуктивного подхода.

В познавательном плане наиболее эффективна такая типизация, которая позволяет не просто выделить соответствующие типы, но и установить как степень принадлежности объектов к этим типам, так и меру их сходства с другими типами. Для этого необходимы специальные методы многомерной типологизации. Такие методы разработаны, и уже есть попытки их применения в исторических исследованиях .