Рынок работорговли. Рабы и рабовладельцы

10.08.2020

Рынки рабынь

Работорговцы наживали на чужом горе огромные состояния. Их не останавливала даже вопиющая незаконность их деятельности с точки зрения мусульманского права.

Черкешенки были в основном мусульманками. Они не могли быть чьей-то собственностью и тем более обращаться в рабство.

Рабами признавались, как мы уже писали, только немусульмане, захваченные на войне. Рекомендовалось предоставить свободу и им, свершив этим весьма благочестивое дело. А если раб принимал ислам, то подлежал освобождению без промедления.

Однако привычка вельмож к рабовладению была так сильна, а соблазн пополнить свои гаремы чудесными созданиями так велик, что торговцы и покупатели нашли способ формально обходить закон.

Как писал Осман-бей, покупатели не спрашивали, откуда привезен «товар», им было достаточно заявления продавца, что «это рабы». Покупатель лишь восклицал: «Если есть в этом деле грех, да падет он на голову продавца!» И сделка считалась состоявшейся.

После завершения Кавказской войны в 1864 году, когда началось мухаджирство - массовое переселение горцев в Турцию, в работорговле наступил «ренессанс».

Поток переселенцев был так велик, что в портах скапливались огромные массы горцев. Не все выдерживали долгое плавание, а те, кому удавалось добраться до турецких берегов, изнемогали от голода и болезней. Мужчины вынуждены были вербоваться на службу в армию, а множество женщин и детей оказались на невольничьих рынках и шли за бесценок.

Русский вице-консул в Трапезунде А. Мошнин сообщал: «С начала выселения в Трапезунде и окрестностях перебывало до 247 000 душ; умерло 19 000 душ. Теперь осталось 63 290 чел. Средняя смертность 180–250 чел. в день. Их отправляют внутрь пашалыка, но большею частью в Самсун. …Население испугано переселением и вознаграждает себя покупкою невольниц. На днях паша купил 8 самых красивых девушек по 60–80 рублей за каждую и посылает их для подарков в Константинополь. Ребенка 11–12 лет можно купить за 30–40 рублей».

Виктор Гюго изложил в «Пленнице» историю невольницы-горянки:

Я родилась в нагорной,

Далекой стороне,

И этот евнух черный

Постыл и страшен мне.

На воле, не в серале,

Росли мы без печали

И юношам внимали

Свободно в тишине…

Вот как описал Жерар де Нерваль невольничий рынок в Каире:

«В квадратный двор, где прогуливалось множество нубийцев и абиссинцев, выходили верхние галереи и портик, выполненные в строгом архитектурном стиле; широкие машрабийи, выточенные из дерева, находились под самым потолком прихожей, из которой в покои вела лестница, украшенная аркадами в мавританском вкусе. По этой лестнице поднимались самые красивые невольницы.

Во дворе уже собралось много покупателей, разглядывавших совсем черных или более светлых негров. Их заставляли ходить, им стучали по спине и по груди, им велели показывать язык. Только у одного из них, одетого в полосатый желто-синий машлах, с волосами, заплетенными в косы и ниспадающими на плечи, как носили в Средневековье, через руку была перекинута тяжелая цепь, гремевшая при каждом его величественном движении; это был абиссинец из племени галла, вероятно, взятый в плен.

Вокруг двора располагались комнаты с низкими потолками, где жили негритянки, подобные тем, которых я уже видел, - беззаботные и сумасбродные, они принимались хохотать по всякому поводу; между тем какая-то женщина, закутанная в желтое покрывало, рыдала, прислонившись к колонне передней. Безмятежное спокойствие неба и причудливые узоры, которые выписывали во дворе солнечные лучи, тщетно восставали против этого красноречивого отчаяния. Я почувствовал, как у меня сжалось сердце. Я прошел мимо колонны, и, хотя лица женщины видно не было, я рассмотрел, что у нее почти белая кожа; к ней жался ребенок, чуть прикрытый плащом.

Как мы ни стараемся приспособиться к жизни на Востоке, в подобные минуты все равно остаешься французом, чувствительным ко всему происходящему. На мгновение мне пришла в голову мысль купить, если это в моих возможностях, невольницу и предоставить ей свободу.

Не обращайте на нее внимания, - сказал мне Абдулла, - это любимая невольница одного эфенди, в наказание за какую-то провинность тот отправил ее на невольничий рынок, чтобы якобы продать ее вместе с ребенком. Через несколько часов хозяин придет за ней и, наверное, простит ее.

Таким образом, единственная плакавшая здесь невольница горевала оттого, что лишается хозяина; остальные, казалось, были обеспокоены лишь тем, чтобы не оставаться слишком долго без нового господина.

А это говорит в пользу мусульманских нравов. Сравните положение этих невольников с положением рабов в Америке! Воистину, в Египте на земле работают лишь феллахи. Рабы стоят дорого, поэтому их силы берегут и занимают лишь работой по дому. Вот та огромная разница, которая существует между невольниками в турецких и христианских странах.

…Абд-аль-Керим отошел от нас, чтобы поговорить с покупателями-турками, затем вернулся и сказал, что сейчас одевают абиссинок, которых он хочет мне показать.

Они живут в моем гареме, - сказал он, - и с ними обращаются как с членами семьи; они едят вместе с моими женами. Пока они одеваются, вам могут показать самых молодых.

Открылись ворота, и во двор, словно школьницы на переменке, вбежала стайка темнокожих девочек. Им позволили играть возле лестницы с утками и цесарками, которые плавали в чаше лепного фонтана, сохранившегося от неслыханной роскоши океля. Я разглядывал этих бедных крошек с огромными черными глазами, одетых словно маленькие султанши; наверное, их забрали от матерей, чтобы потакать прихоти местных богачей. Абдулла объяснил мне, что многие из них не принадлежат торговцу, вырученные за них деньги получат родители, специально приехавшие в Каир в надежде, что их дочери попадут в хорошие руки.

…Абд-аль-Керим пригласил меня войти в дом. Абдулла деликатно остался стоять у лестницы.

В большой комнате с лепным орнаментом и полустертыми золотыми и цветными арабесками вдоль стен сидело пять довольно красивых женщин; цвет их кожи напоминал флорентийскую бронзу; черты лица у них были правильные, нос прямой, рот маленький; классическая форма головы, грациозный изгиб шеи, умиротворение, написанное на лицах, делали их похожими на итальянских мадонн с картин, краски которых потемнели от времени. Это были абиссинки католического вероисповедания, возможно, потомки пресвитера Иоанна или царицы Капдаки.

Трудно было остановить свой выбор на одной из них: все они походили друг на друга, как это бывает у туземцев. Видя мою нерешительность, Абд-аль-Керим счел, что девушки мне не нравятся, и велел позвать еще одну - она вошла плавной походкой и заняла свое место у противоположной стены.

Я испустил радостный возглас, узнав миндалевидный разрез глаз яванок, как на картинах, которые мне доводилось видеть в Голландии; по цвету кожи эту женщину можно было безошибочно отнести к желтой расе. Не знаю, возможно, во мне пробудился интерес к неведомому и неожиданному, но я склонялся в ее пользу. Кроме того, она была весьма хороша собой и сложена на славу, так что смело могла выставлять себя напоказ; блестящие глаза, белые зубы, точеные руки и длинные волосы цвета красного дерева… Совсем юной ее взяли в плен пираты имама Маската где-то на островах Индийского океана.

…Оставалось только условиться о цене. У меня просили пять кошельков (шестьсот двадцать пять франков); мне хотелось заплатить только четыре; но, вспомнив, что речь шла о покупке женщины, я подумал, что подобный торг неуместен. К тому же Абдулла предупредил, что торговец-турок никогда не уступит в цене.

…В тот же вечер я с триумфом привел рабыню в покрывале в свой дом в коптском квартале. …Слуга из океля шел следом за нами, ведя за собой осла с большим зеленым сундуком на спине.

Абд-аль-Керим оказался хорошим хозяином. В сундуке лежали два комплекта нарядов.

…Если торговец обманет покупателя относительно достоинств рабыни и у нее обнаружится какой-то изъян, покупатель имеет право через неделю расторгнуть сделку. Мне представлялось невозможным, чтобы европеец прибегнул к подобной недостойной оговорке, даже в том случае, если его действительно обманули. Но вскоре я с ужасом обнаружил у несчастной девушки два клейма с монету в шесть ливров: одно под стягивающей лоб красной повязкой, другое - на груди, и на обоих - татуировка, изображающая нечто вроде солнца. На подбородке тоже была татуировка в виде острия пики, а левая ноздря проколота, чтобы носить кольцо. Волосы были подстрижены спереди и падали челкой до самых бровей, соединенных между собой нарисованной черной линией. Руки и ноги были выкрашены в оранжевый цвет; я знал, что это специально приготовленная хна, от которой через несколько дней не останется и следа».

Если рабыни противились уготованной им судьбе и не желали уподобляться бессловесному скоту, торговцы применяли различные испытанные средства. Когда не помогали ни уговоры, ни угрозы, рабынь усмиряли силой. Но делали это с осторожностью, так как «порченый товар» падал в цене и наносил вред репутации продавца. Проще всего было подавить упорство невольниц опиумом или другим зельем, подмешанным в пищу.

«Они продаются за различные цены, - писала Мелек-ханум, - соответственно красоте, смотря по которой они назначаются или в танцовщицы, или музыкантши, или же в банные прислужницы, горничные, или же одалиски. Цена на них колеблется от 1000 до 20 000 франков или около этого. Для того чтобы заплатить последнюю сумму, невольница должна быть необычайной красоты. Если у них вид не представительный, то они назначаются на должности, в которых они не должны появляться перед своим господином; в таком случае цена их не превосходит 1500–2000 франков. Они продаются обыкновенно в возрасте 12–13 лет, но бывали случаи продажи 6–7-летних. Это, впрочем, бывает только тогда, когда покупательница желает приучить их к службе или же перепродать с выгодой, когда они подрастут. Хозяйка делает им одежду, учит их вести себя прилично, а также говорить по-турецки. Главное внимание обращается на развитие таких талантов, которыми отличаются сами госпожи, как то: музыка, танцы, уборка волос и т. д.».

Рынки и торговые ряды Там мяса розовые глыбы, сырая вонь блестящей рыбы, ножи, кастрюли, пиджаки из гардеробов безымянных; отдельно, в положеньях странных кривые книжные лотки… В. Набоков А народу! А шуму! Экое место. Точно в квашне крепкие дрожжи Пучат и пузырят черное

Из книги Гоа. Для тех, кто устал... жить по инструкциям автора Станович Игорь О.

ЧАСТЬ 7 Магазины, рынки, цены Про рынки я вам уже много наговорил, они – наше все. Про магазины тоже кое-чего рассказал. Теперь пройдемся по ассортименту. Естественно, я не буду расписывать рацион питания гоанов, коснусь темы стандартного набора, необходимого для жизни. Для

Из книги Юго-Восточная Азия и экспансия Запада в XVII – начале XVIII века автора Берзин Эдуард Оскарович

Из книги Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика автора Ершова Галина Гавриловна

Профанный юг: дворцы и рынки Итак, в южной – профанной – части города располагался административный центр, состоявший из множества построек, размещенных на единой платформе. Самым известным строением этой части города (юго-восточный сектор) считается Храм Кецалькоатля,

Большая груда немецких писем с фронта и на фронт попала на-днях в наши руки. В письмах немцы откровенно называют русских людей, пригнанных на каторжные работы в Германию, рабами. Немцы цинично пишут о приобретенном живом товаре. Родители спешат обрадовать сына, находящегося на фронте, - они уже получили партию русских. Сын торопит родителей - не опоздайте заполучить рабов. Солдату Фрицу Гребер пишет мать из Лайбша. Война принесла ей доход - она имеет русскую рабыню с Украины. Фрау Гребер рада войне:

«Благодаря войне мы теперь получили хорошую рабочую силу - девку с Украины, ей 21 год. Фрау Леман получила сестру этой девки. Ей 26 лет, но она сильнее нашей. Я смотрела ее мускулы на руках и ногах. Но ничего - наша тоже будет работать ».

«У нас теперь работает украинская девка 19 лет. Будь спокоен, она будет работать. В воскресенье в деревню прибудет еще 20 русских. Я возьму себе ».

Мария Айхер из захудалой деревушки в Пруссии сообщает о том же своему мужу Иоганну:

«В наше селение теперь пригнали русских. Я ищу себе среди них подходящую горничную. Пока такой нет. Придется подождать следующую партию».

Торговля русскими рабами в Германии - мужчинами, женщинами, девушками и детьми - принимает все более широкие размеры.

Вот пригнали партию советских военнопленных в селение Крумбах (Баден). Сестра немецкого солдата Карла Вишоф так описывает сцену невольничьего рынка:

«Крестьянский руководитель и бургомистр вдвоем распределяли русских. Все хотели получить побольше дешевых работников. Здесь мы еще раз убедились в несправедливости. Многие люди, у которых и так достаточно русской прислуги, получили еще по нескольку этих девок».

Солдата Карла Вишофа обошли при дележе рабов. Жена его негодует:

«Пока нам ничего не дали. Безобразие! Впрочем я не жалею - это плохая партия. У нас в деревне их 30 штук в возрасте от 19 до 47 лет. Эти парни так худы и изнурены - одна кожа да кости. Все они больны дизентерией. Они совсем не могут работать, так они ослаблены. Один часовой рассказал, что их в лагере кормили только клевером ».

Ефрейтор 7-й немецкой пехотной дивизии Вильгельм Штофф получил письмо от матери из Швайгхаузена:

«У нас на молочной ферме тоже есть шесть русских. Их на ночь там запирают. Среди них юноши 14-15 лет. Не беспокойся, они смогут работать ».

Кнутом и нагайкой бьет наших братьев и сестер немецкий надсмотрщик. Но немцам и этого мало. Послушайте, что ефрейтор Иоганн Фриоль пишет своим родителям в Мюльгейм:

«Как я вижу, к вам уже тоже прибыли русские на работу. Тогда вы за ними хорошо следите. Если бы я был дома, я бы их научил работать ».

После артиллерийской подготовки немцы пошли в атаку. Они думали, что в рощице не осталось живой души. Тогда закричал старшина Жамбул Тулаев: «Ни шагу назад!» Семь бойцов. Пулеметчики выбыли из строя. Тулаев лег за пулемет. Немецкие автоматчики просочились во фланг. «Ни шагу», кричал Тулаев. Атака была отбита. Жамбул Тулаев - бурят. До войны он был искусным охотником. Далеко от фронта до дома Тулаева, далеко от до Байкала. Но Жамбул Тулаев защищает свою родину.

Гавриил Хандогин родом из Красноярского края. Бродил по тайге с ружьем, бывало, приносил домой по двадцати белок. Жил хорошо человек: жил, как ему нравилось. Напали на Россию немцы. На Волхове осколок мины ранил Хандогина: оторвал указательный палец на правой руке. Что же, Хандогин приспособился. Недавно он убил сто шестнадцатого немца. Он говорит: «Ох, и !..»

Абдулла Сифербеков - дагестанец. Он уложил много немцев, он говорит: «Наш народ любит оружие, умеет стрелять. Я с детства бил кабанов. Когда кабана подстрелишь, он кидается - злой, но немцы хуже кабанов, немца мы не трогали, немец на нас пошел. Я их бью лучше, чем кабанов. Нужно их всех перебить - это и ».

Иосиф Кутас - белорусс. Был механиком. Когда напали немцы, сменил отвертку на ручной пулемет. Недавно он ходил в атаку. Немцы открыли сильный минометный огонь. Кутас крикнул: «Вперед, друзья!» Он расстрелял немецкого офицера и десяток солдат. Вдохновленные его примером, пошли другие. Когда командир поздравил Кутаса, смельчак ответил: « ...»

Донской казак сержант Александр Сазанов, бросая в немцев одну гранату за другой, приговаривал: «Это вам за Ростов, это за Новочеркасск». Казак Петр Астахов еще недавно выращивал резвых дончаков, теперь он уничтожает немецкие танки: он уже подбил две машины. Казак Яков Рябов говорит: «Мы их зарубаем. Неумеючи и свинью не убьешь, а немца нужно бить умеючи» - об умении Рябова могли бы рассказать немцы, но мертвые молчат.

Минометчик Николай Анжинов - калмык. Он защищает славный город Ленина. На его счету несколько десятков убитых немцев. Таджика Тэшабоя Алилова прозвали «грозой фашистов». Он перешел реку и, захватив вражеский пулемет, начал давать очереди по удирающим немцам. Чуваш Тарханов - артиллерист-зенитчик: у него верный глаз и он не пропустит «Юнкерса».

Боец Илья Шнеер до войны был переплетчиком. Окруженный немцами, Шнеер расстрелял все патроны, потом гранатой взорвал себя и семерых немцев. За три недели до смерти Шнеер прислал мне письмо. Он писал: «Евреи сражаются рука об руку с русскими, с украинцами, с казахами. У меня четверо детей. Пусть будут лучше сиротами, но пусть живут в ...»

Широка и привольна Сибирь. Нет шире сердца, чем у сибиряка, шире и смелее. В маленьком городке Алтая живет семья Героя Советского Союза полковника Батракова. Полковник пишет своей жене: «Ты говоришь, что тебе не нравится самое упоминание о смерти. Кому оно нравится? Но если это ради родины, что значит одна или несколько жизней...»

Отважно дрался у синего моря Григорий Коваленко, сержант по званию, герой по сердцу. Он говорил друзьям: «Маты згибла (в тексте газеты - збигла ). Хату герман спалыв. Бить гадов хочу». Веселый хлопец из Полтавщины, когда немцы подошли близко, он врос в скалу и стал скалой. В машины с немецкой пехотой Коваленко кидал связки гранат. Он не пропустил немцев.

Младшему сержанту Федору Чистякову двадцать лет. Он сын ленинградского рабочего, и сам он работал на заводе слесарем: потомственный питерский рабочий. Отец Федора Чистякова погиб в боях с немцами. Сын поклялся отомстить за отца. Немцы пошли в атаку. Чистяков лег за пулемет, он косил немцев. Когда кончились пулеметные ленты, Чистяков взялся за автомат. Когда опустели диски, он пустил в ход гранаты. Он говорит: «Если бы немцы не отступили, я бы их ...».

Сколько разных людей, сколько разных судеб! Но одно чувство роднит всех: . Люди говорили на разных языках, но есть одно слово, которое все понимают: Россия. Одна мать, одна родина. Когда немцы топчут нивы Кубани, гнев раздувает сердце Сибири. Когда немцы жгут белые хаты Украины, казахи и калмыки целятся в мерзких факельщиков. Разные у людей глаза, но во всех глазах один огонь: ненависти. О мести шумит сибирская тайга, яростью наливаются гроздья Кахетии, немецкой крови просит сухая полынная степь.

Видал ли ты могучее ветвистое дерево? Оно было крохотным деревцом. Ему много лет. Ему больше лет, чем тебе. Его сердцевину опоясали круги: каждый круг - год, и кругов не счесть. Великое дерево наша Россия. Она началась с разобщенных племен, с горя, с первых ратных подвигов, с первых рукописных книг. Она стала великой державой. Волга начинается, как ручеек. В колыбели - младенец. Он может стать Пушкиным. Государство создается веками. Без него человеку не жить. В мирное время есть у кого тайга и ружье, у кого стамеска, у кого плуг, у кого книга. Когда настает время великих испытаний, нет больше личной судьбы - только .

В далеком тылу женщины говорят: «Придут немцы, мы их встретим цепами». Старики в тоске смотрят на охотничьи ружья, на ножи, на камни. Народ готов на все, лишь бы спасти Россию.

Настали решающие недели. Немцы идут вперед по своим трупам. Немцы истекают кровью. Их можно остановить. Их необходимо остановить. Если их не остановить , великая беда грозит России. Боец, стань скалой! Боец, не пропусти немца! // .
________________________________________ ________
("The New York Times", США)
("The New York Times", США)
("The New York Times", США)
("The New York Times", США)
("The New York Times", США)
("The New York Times", США)

КАРЕЛЬСКИЙ ФРОНТ . Ознакомление с трофейным оружием, захваченным в бою.

Снимок С.Раскина

**************************************** **************************************** ***************
От Советского Информбюро *

У немецкого солдата Иозефа найдено неотправленное письмо к сестре Сабине. В письме говорится: «Сегодня мы организовали себе 20 кур и 10 коров. Мы уводим из деревень все население - взрослых и детей. Не помогают никакие мольбы. Мы умеем . Если кто-нибудь не хочет итти, его приканчивают. Недавно в одной деревне группа жителей заупрямилась и ни за что не хотела уходить. Мы пришли в бешенство и тут же перестреляли их. А дальше произошло что-то страшное. Несколько русских женщин закололи вилами двух немецких солдат... Нас здесь ненавидят. Никто на родине не может себе представить, какая ярость у русских против нас».

Немецко-фашистские людоеды сожгли дотла деревни Костричи, Козуличи, Кострицкую Слободку, Ореховку, Осиновку, Подстружье и Борки, Кировского района, Белорусской ССР. В этих деревнях гитлеровские палачи .

Пленный обер-ефрейтор 695 полка 340 немецкой пехотной дивизии Вальтер Гудер рассказал: «340 дивизия прибыла на советско-германский фронт в июле 1942 года. Деревня, которую занял наш полк, накануне была оставлена Красной Армией. Когда мы входили в деревню, на улице еще догорали десять немецких танков. Нам приказано было занять оборону и любой ценой не пропустить русских. Однако русские танки прорвались совсем с другой стороны. Солдаты в панике побежали назад. Командир роты удрал раньше всех. Обер-фельдфебель Штейдель из автомата расстреливал убегавших солдат, пытаясь их остановить. Когда я сбежал с возвышенности, там уже были русские, и я сдался без сопротивления. В этом бою мы , так как весь полк был окружен русской пехотой и танками».

Немецко-фашистские захватчики превращают жителей оккупированных советских районов в бесправных рабов. Совхоз «Искра», Ленинградской области, гитлеровцы об’явили немецким «образцовым хозяйством» и передали барону Шауэр. Оккупанты заставляют крестьян окрестных деревень работать на барона по 15-16 часов в сутки. Никакого вознаграждения за каторжный труд крестьяне не получают. На день им выдают лишь 300 граммов овсяной муки. Недавно гитлеровские изверги согнали всех крестьян в совхоз и на центральной усадьбе публично выпороли 11 женщин и девушек. 55-летнюю колхозницу Кузьмину Елену Федоровну .

Отряд норвежских партизан, действующий в районе Нарвика, за последние дни совершил несколько смелых налетов на немецкие патрули. Партизаны истребили 30 гитлеровцев, захватили 18 автоматов и много патронов. На дороге между Нарвиком и Эльвенес на минах подорваны 3 немецких грузовика с боеприпасами.

Трудящиеся Таджикской ССР собрали и отправили защитникам Ленинграда большое количество подарков. На фронт бойцам, командирам и политработникам было доставлено 50 вагонов муки, риса, мяса, сушеных фруктов, мясных и овощных консервов. // .

**************************************** **************************************** ***************
Разоблачение грабительских планов гитлеровских властей
Листовка к населению оккупированных немцами советских районов

Главное Политическое Управление Красной Армии выпустило листовку к советскому населению временно оккупированных немцами областей. Листовка разоблачает грабительские планы фашистов.

В листовке говорится: «Дорогие товарищи! Друзья наши, братья!

Через линию фронта дошли до нас вести о новом чудовищном злодеянии немцев: гитлеровские власти об"явили весь крестьянский хлеб собственностью германского командования и запретили крестьянам убирать свой урожай.

Этим злодейским приказом немцы открыто признали, что они хотят обратить вас в своих батраков и рабов, заставить вас работать на германских помещиков, баронов и кулаков, на всю эту сволочь, которая, как саранча, налетела на богатые советские края. Когда весной гитлеровские бандиты под страхом смерти гнали вас сеять, они обещали отдать вам весь урожай. Немного нашлось среда колхозников таких простаков, которые поверили . Большая часть земли в оккупированных районах осталась необработанной. Самые лучшие, передовые колхозники .

Все помнят, как фашистские мерзавцы выгоняли женщин, стариков, детей, впрягали их в плуги и в бороны и заставляли работать. Много слез и крови пролили советские люди, попавшие в немецкую кабалу. И вот сейчас, когда созрел урожай, фашистский бандит хочет отнять его у вас. Сейчас, когда вы вырастили хлеб своим потом и кровью, гитлеровцы тянут к нему свою грязную кровавую лапу. Они хотят отобрать у вас последний кусок хлеба и обречь вас и ваших детей на голодную смерть.

Крестьянин поливал землю потом, а жрать хлеб будут немцы. Крестьянские дети будут умирать с голоду, а немецкие солдаты, нажравшись крестьянского хлеба, ».

Листовка призывает советское население временно оккупированных немцами областей усилить борьбу с фашистами.

«Не хлебом, а пулей меткой, - говорится в листовке, - кормите ! Не хлеб им в горло, а штык острый! Советские люди, если вы не хотите стать батраками и рабами немцев, истребляйте их. Бейте их чем только можно и где только можно. Мстите проклятым душегубам, убивайте их беспощадно».

Листовка издана многомиллионным тиражом и распространяется среди населения оккупированных областей при помощи самолетов, через партизан и бойцов-разведчиков.

_______________________________________
* ("Красная звезда", СССР)*
М.Гастингс : ("Daily Mail", Великобритания)
* ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург : ("Красная звезда", СССР)
("Die Welt", Германия)
("Известия", СССР)
* ("Красная звезда", СССР)
* ("Красная Звезда", СССР)
Э.Бивор : ("The Guardian", Великобритания)
("The Daily Telegraph", Великобритания)
Д.Заславский : * ("Красная звезда", СССР)

О том, что в Чечне похищают журналистов, международных миротворцев и российских военных чинов, нам более или менее известно. Известно и то, что за них кто-то платит большие деньги, и тогда освобожденных торжественно встречают в аэропорту. Случаи эти, как правило, единичные, их принято считать удачно проведенными операциями всякого рода служб, долго и настойчиво разрабатывающих планы освободительных акций.

Однако нам почти ничего не известно о том, что за время многолетней чеченской войны появился и стал ее неотъемлемой частью новый бизнес, который приносит неслыханные доходы.

Впервые телевидение обратилось к проблеме, о которой принято говорить как бы между прочим, посвящая ей в лучшем случае репортажи, не замечая ее масштабов и игнорируя конкретные цифры. Торговля людьми в Чечне давно уже превратилась в дело прибыльное, обычное и вполне заурядное.

Документальный фильм телекомпании ВИД «Рынок рабов» (режиссер Стас Соловкин, автор Дмитрий Кончаловский), показанный по ОРТ, оставляет впечатление сильное, если не сказать, шокирующее. Пожалуй, такого публицистического материала на телевидении в последнее время и не припомнить. Потрясают не только многочисленные факты, свидетельствующие о дикой, невероятной реальности, — потрясает обыденность, в которой она существует. В Чечне торгуют людьми с той же бесстрастной деловитостью, как если бы речь шла о корове или картошке. «Приходишь, заказываешь — пожалуйста, покупаешь, что хочешь», — говорит один из участников фильма.

Такой формулой чеченского бизнеса может воспользоваться сегодня любой покупатель, пожелавший приобрести в свое хозяйство бессловесного и покорного раба, не требующего ни ухода, ни расходов. Владельцы рабов встречаются в Чечне повсеместно. Есть, например, целая деревня, в каждой семье которой используется рабская сила, чем не пренебрег даже директор местной школы. Держать рабов, безусловно, выгодно, если учесть, что содержание одного из них обходится всего 28 копеек в сутки. Их нередко крадут, а потом перепродают по сходной цене, и это, похоже, стало распространенным «народным промыслом».

Да и вообще, отрубленные пальцы, о которых мы изрядно наслышаны, — забава для работорговцев более чем невинная. Куда страшнее воспринимаются подвалы и специально построенные, похожие на клетки помещения с угрюмыми стенами, испещренными надписями заключенных, — все это напоминает не просто средневековые камеры-одиночки, но концлагерь, выйти из которого нет никакой надежды. Вряд ли после этого фильма появятся хоть какие-то сведения о тех 3397 похищенных, судьба которых до сих пор неизвестна. Возможно, что большинство из них, если они еще живы, трудятся на рабовладельческих плантациях в Чечне. Но, по крайней мере, их родным и близким этот фильм дает хотя бы такую надежду.